ЖИТИЕ ИЕРОСХИМОНАХА ОТЦА ФЕОДОСИЯ

назад

По благословению

Святейшего Патриарха Московского и всея Руси

АЛЕКСИЯ II

ЖИТИЕ ИЕРОСХИМОНАХА ОТЦА ФЕОДОСИЯ

(1800—1948 гг.)

Иеросхимонах отец Феодосии (в миру Кашин Федор Федорович) родился в 1800 г. в Пермской губернии, в бедной крестьянской семье.

Родители его, Федор и Екатерина, были добрые люди, исповедовали православную веру христианскую и жили благочестиво. Тому же учили и своих детей. Когда родился Федор, повивальная бабка сказала: «Будет великий священник, родился в монашеской камилавочке».

Господь от чрева материнского избрал его своим служителем и сподобил его особенных благодатных дарований, так что совсем в малом возрасте, едва научившись ходить и говорить, он всей чистой детской душой возлюбил своего Создателя и, будучи младенцем летами, разумом далеко предвосходил свой возраст.

Благодатный край, украшенный лесами и реками, благотворно действовал и на душу мальчика. Достигнув 2-летнего возраста, Федор воспылал пламенной любовью к Богу и выразил свою любовь в детской молитве, которую впитал с молоком матери.

Уже в младенческом возрасте он, как взрослый, уходил в лес на молитву. Если случалось ему быть одному дома, при закрытых дверях, он приспособился открывать дверь, поставив стульчик на лавку, стоящую вдоль стены и концом упирающуюся в угол, около которого была дверь: встав на стульчик, он доставал щеколду и открывал дверь. Таким образом и ночью, когда, уставшие от дневных забот, все засыпали, юный молитвенник открывал дверь и выходил в лес, на опушке которого стояла изба Кашиных, творить молитву горячо любимому Богу.

В лесу был большой камень, к которому приходил маленький Федор, влезал на него и долго по-детски горячо молился. Однажды во время молитвы ему был голос: «Камень, на котором ты молишься,— Раев». Так он и назывался-«Раев камень».

Семья, в которой рос Федор, была большая, и собирались все вместе обычно во время обеда: тогда небольшая изба едва вмещала всех жильцов, Однажды, когда все собрались к обеду и уселись за стол, вдруг от святого угла, прямо из икон, вылетел голубь. Покружив, он сел на руку Федора; тот с любовью погладил его, а мать сказала: «Отпусти голубя, хватит тебе с ним играть, надо кушать». Федор поднял голубя на руке, насколько мог, голубь поднялся с детской ручки и скрылся за иконами. Все очень удивились такому чудному гостю и обрадовались, а спустя много лет мать уразумела, какое это было чудное посещение.

Отец со старшими детьми трудился во дворе или на поле, а мать, управив дела на кухне, садилась за прялку. За этим занятием она всегда пела своим певучим приятным голосом псалмы и молитвы, а Федор, примостившись у ног матери, любил их слушать и, не отходя от нее, запоминал слова. В детстве все называли его Батюшкой, помня слова повивальной бабки. Так он и рос в своей семье тихим, спокойным молитвенником, укрепляясь духом и телом.

После 3-летнего возраста случилось ему выйти на берег реки; там он увидел баржу, на которую вносили груз и входили пассажиры. Вошел и Федор вместе с ними на палубу; никто не обратил на него внимания. Как взрослый, никому не докучая и забившись в угол, он молча сидел, углубившись в себя. Только через два дня, когда баржа была далеко от дома, обратили внимание на него и стали спрашивать, где родители. Он ответил, что у него нет родителей. Тогда у него спросили: «Куда же ты едешь?» — «На Афон, в святую обитель»,— ответил он. Все были удивлены его ответом: такой малыш, а дает такой умный ответ. Оказалось, что были среди пассажиров паломники, направлявшиеся в святые места, а поскольку он был таким тихим и смиренным, никто не мог его оттолкнуть; так он вместе с паломниками и приехал на Афон как сирота.

Когда паломники направились в обитель Положения Пояса Богоматери, то и ему сказали: «Ну, маленький паломник, поедем с нами на Афон». Пришли к воротам обители; у ворот стоял привратник, мальчик упал в ноги, поклонился и говорит: «Позовите игумена».

Не понять нам Промысла Божия, не понять, кто научил дитя такому поведению,— все в руках Божиих. Привратник пришел к игумену и говорит: «Какой-то маленький чудесный ребенок просит вызвать игумена». Игумен удивился и подошел к воротам: там стояло несколько мужчин и с ними мальчик, который поклонился игумену и сказал: «Примите меня к себе, я буду Боженьке молиться и буду вам все делать». Игумен обратился к мужчинам с вопросом, чей это мальчик; оказалось, что ничей, одинокий; рассказали игумену, что он ехал на пароходе в обитель как сирота. Игумен еще больше удивился и, увидев своими духовными очами Промысл Божий, принял его в обитель и устроил на жительство. Там мальчик рос, обучался грамоте, был на послушаниях, и так до 12-летнего возраста. Находя его исполнительным, способным и усердным в молитве, игумен взял его к себе в послушники, дал ему келью, где он усердно молился и без устали клал множество поклонов, а Иисусова молитва была у него на устах, в уме и в сердце.

Разговаривал он только по крайней необходимости, если надо спросить или ответить. Враг, не терпя такого смирения и добродетели, восставал на него, возжигая у братии ненависть к нему и недоброжелательство; они его били, выбивали зубы, всячески притесняли, но он радовался всему, молился за огорчавших его и боялся, чтобы игумен не узнал об этом и не стал его защищать,- боялся потерять воздаяние за смирение.

Когда Федору исполнилось 14 лет, Афон посетил русский генерал. Он привез свою больную жену, одержимую не- чистым духом, для получения исцеления, так как больной было во сне сказано, что на Афоне она получит исцеление. Вход в Афон женщине воспрещается, и она находилась на пароходе, а генерал отправился в обитель к игумену, рассказал ему все и просил у него помощи, сказав, что во сне жена видела молодого монаха, который должен исцелить ее. Тогда игумен велел всей братии отправиться на пароход. Когда все пришли (не пришел только Федор), женщина на всех посмотрела и не нашла того, кто был показан ей в видении; она объяснила, что видела совсем юного монаха.

Тогда братия сказала, что между ними нет «замухрышки» Федора (так его звали в обители). Игумен велел позвать Федора, и, когда тот подошел, женщина увидела его и закричала бычьим голосом: «Вот этот меня изгонит». Все были очень удивлены, так как считали его последним между братии. Игумен спросил его: «Кому ты молишься, что так сильна твоя молитва?» — «Золотенькой Божией Мамочке».

Возьми икону Божией Матери, полей на нее водичкой и принеси мне,— сказал игумен.

- Отче, дай мне подержать пост три дня,— просил Федор.

Игумен благословил его на 3-дневный пост, а по прошествии его Федор взял икону Казанской Божией Матери, полил се водичкой, горячо помолился и с игуменом принес эту воду на пароход больной женщине. Как только женщина увидела их идущих к пароходу с водой, она стала громко кричать.

- Куда ты меня гонишь?

Отслужили молебен над больной, покропили ее водичкой, напоили, и она исцелилась. Генерал в благодарность за исцеление жены дал Федору большую сумму денег, но он их не взял, а сказал: «Отдайте это игумену, на святую обитель, а я великий грешник, недостойный такой награды, ибо сам Целитель душ и телес наших через свою Пречистую Матерь помог больной избавиться от ее недуга, их и благодарите». Это было первое чудо, сотворенное послушником Федором.

Через год генерал снова приехал в обитель, привез всем братиям облачения и благодарил Господа и Его Пречистую Матерь и послушника Федора за полученное исцеление.

Враг рода человеческого, диавол, воздвиг еще большие гонения на смирение Федора, возбудив в братии зло на него. Они настолько озлобились,, что стали еще больше обижать его, кто как мог: оскорбляли, пинали, били. Он же старался смирением и послушанием служить Богу и братии и ни на кого не имел обиды, а молился за всех и смиренно терпел все козни. Когда Федору исполнилось 18 лет, игумен послал его с двумя иноками на послушание по сбору пособия для обители. Братия вся сговорилась между собой и уговорили тех двоих, чтобы они не дали Федору вернуться в обитель.

В городе, где они ходили целый день по сбору, те двое заметили городскую канализацию, которая в некотором отдаленном месте выходила далеко в море. Переночевав в доме поблизости, они очень рано поднялись и отправились якобы по сбору, а сами замыслили злое дело: диавол вложил им в сердце погубить Федора, сбросив его в эту канализацию, что они и сделали. Подошли к канализационным трубам, взяли юношу и сбросили вниз головой. Юноша горячей молитвой воззвал ко Господу и Архистратигу Сил Небесных Михаилу, говоря: «Архистратиже Божий Михаиле, помоги мне и спаси».

Помощь Божия не замедлила,— явился Архистратиг Михаил в образе юноши и вывел его по канализационным трубам в море, а потом на берег, дал ему свиток и сказал: «Читай и спасайся, тебе будет хорошо».

Федор поблагодарил Бога, Царицу Небесную и Воеводу Небесных Сил Архистратига Михаила, ободрился и пошел по сбору один и сделал большой сбор. Те двое братии возвратились в монастырь и, когда игумен спросил их о Федоре, сказали, что он заболел и остался в городе.

Игумен сделал им выговор, что они больного оставили одного. Спустя некоторое время вернулся и Федор, принес втрое больше тех двоих и, подойдя к игумену, сказал: «Отче, я был болен и потому промедлил». Он не сказал истины, ибо дано ему было, что сказать. Федор должен был принимать постриг, и игумену было открыто, что у Федора есть родители и где они находятся, чтобы он взял у них благословение. Игумен позвал Федора и сказал ему все, что ему было открыто в видении и, благословив, отпустил его к родителям. И отправился Федор в далекую Пермь разыскивать своих родителей.

Отыскав местечко, где, по видению игумена, должны проживать его родители, и расспросив местных жителей, он наконец подошел к своему родному дому и с благоговейным трепетом и волнением в груди как странник попросился на ночлег. Встретила его мать и на просьбу о ночлеге впустила в дом; сама присела на лавочку у окна, где всегда неизменно пряла пряжу, и стала расспрашивать, откуда он и по каким делам. Справясь с волнением, Федор коротко рассказал о себе и в свою очередь стал расспрашивать у нее об их житии, кто чем занимается, кто жив, кто отошел ко Господу. Мать всех называла, обо всех рассказывала и потом со слезами стала рассказывать, как пропал в лесу у них малолетний ребенок и что она в печали и не знает, как его поминать. Прошло много лет, а сердце материнское не хочет успокоиться и горю нет конца, если бы, мол, знала, что умер, похоронила бы, как подобает, тогда и не предавалась бы такой печали. Федор с участием расспрашивал о мальчике, спросил, какие приметы у него были. Мать, вся в слезах при этих воспоминаниях, сказала, что за правым ушком у него была большая родинка.

Тогда Федор, не выдержав нахлынувшего волнения, рукой отбросил прядь волос с правой стороны и показал за правым ухом большую родинку. Мать, увидев родинку и вглядевшись в его лицо, со слезами радости и волнения припала к груди найденного сына, и, казалось, радости ее не будет конца. Кто может передать материнскую печаль и радость!

С волнением она сказала, что недостойна видеть сына в таком виде, и от все- го сердца, со слезами, благодарила Бога, что Он так утешил ее и послал такую радость. Родители благословили Федора иконой Казанской Божией Матери, и он, радостный и счастливый, с благословением родителей отбыл снова на Афон в свою обитель.

По прибытии в обитель он принял постриг в иноки с именем Феодосии. Спустя непродолжительное время его рукоположили в иеродиакона, а затем — в иеромонаха.

Враг, диавол, не оставлял его в покое и так восстал на него, подвигнув иноков, что от ненависти его живым закопали в навозной яме; ему же явилась Божия Матерь, как она изображена на Казанской иконе, и сказала: «Двигай руками и освободишься». Тогда он стал осторожно двигаться и так, все больше и больше двигаясь, стал высвобождаться из ямы, и как будто какая-то сила ему помогла, и он выбрался наконец оттуда, возблагодарив горячей молитвой свою Избавительницу. А братия еще больше распалилась злобой и, чтобы причинить ему зло, написала к царю в Константинополь письмо, что якобы Феодосии под видом монаха поселил в своей келье женщину.

Царь, возмутившись таким поступком, послал в обитель воинов; они заковали Феодосия в кандалы и отправили в Константинополь в темницу. Феодосия ввергли в темницу как злодея.

Тогда царю явился во сне Ангел Господень и повелел освободить неправедно вверженного в темницу слугу Господня, молящегося за спасение мира и погибающего от чужого греха, но царь не выполнил повеления. Тогда ему повторно было повеление освободить безвинно наказанного. Царь вновь не выполнил повеление. Тогда в третий раз было ему повеление освободить безвинного служителя Господня с угрозой, что если и на сей раз не послушается, то будет нести тяжкое наказание.

Царь повелел привести во дворец Феодосия и определил его священником храма. Все потянулись к Феодосию, согретые его любовью и тронутые его смирением. Придворные приходили к нему за наставлением и благословением и приносили много денег. Он попросил выделить ему помещение для приема приходящих. Ему выделили келью на подворье русского странноприимного дома Положения Пояса Богоматери; там он принимал по средам и пятницам нищих, больных и всех, кто нуждался в его помощи и наставлениях.

Нуждающимся, нищим и больным он раздавал деньги, полученные от вельмож. Царю это не понравилось,- и он стал проявлять недовольство. Тогда отец Феодосии попросил царя отпустить его со двора. При царском дворце в Константинополе отец Феодосии прослужил пять лет, но его влекло в Святую Землю, и он, с разрешения царя, отправился в Иерусалим.

Господь дал ему такой дар, что он мог говорить на четырнадцати языках. Прибыв в Святую Землю, он обошел все святые места, поклонился всем святым, был, где жена Лота превратилась в соляной столп, где сгорели Содом и Гоморра. Был на том поле, где, по преданию, Господь учил народ и шел полем, а крестьянин сеял на этом поле пшеницу. Господь подошел, спросил, что он сеет, а тот с раздражением ответил: «горох». Спаситель же сказал: «Пусть по твоему будет, горох». Так и доныне на том месте родится только горох.

После того как отец Феодосии обошёл Святую Землю, поклонился всем святым местам, где проходил Спаситель, он пришел в Иерусалим и остался служить у Гроба Господня.

В Иерусалиме у Гроба Господня отец Феодосии прослужил 60 лет.

Однажды во время службы в Иерусалиме из русского села Платнировка пришли в Иерусалим мать с дочерью Татьяной—14-летней девицей. По благословению отца Феодосия, Татьяна осталась послушницей в Святой Земле при женском монастыре.

В 1879 г. отец Феодосии отправился на Афон—место начала своей духовной жизни, своего детства и принятия пострига. Вернувшись после столь длительного отсутствия в обитель Положения Пояса Богоматери, он, по откровению свыше, остался служить в ней в послушании настоятеля Иоанникия до 1901 г., а с 1901 г., после смерти отца Иоанникия, он, по преемственному праву, стал настоятелем обители. Отец Феодосии тяготился своими новыми обязанностями, ибо надо было много хлопотать по руководству обителью, а его влекло к живой молитве к Богу, и в 1907 г., по усилен-нной просьбе, он освободился от должности настоятеля и отправился в Иерусалим, где принял схиму.

В 1908 г., по Промыслу Божию, в Иерусалим из России, из того же села Плат-нировка, заехал отставной генерал и, встретившись с отцом Феодосием, настоятельно просил его приехать в Россию.

После некоторых хлопот он получил разрешение на выезд отца Феодосия в Россию. Поклонившись Святой Земле, они приехали в Платнировку. С ними из Иерусалима приехала и инокиня Татьяна.

В Платнировке отец Феодосии пробыл год с лишним, и ему было открыто, что он должен поселиться вблизи Горненской обители «Темные Буки», что в 27 км от Крымска, где теперь пос. Горный.

Пока отец Феодосии находился в Платнировке, молва о нем быстро распространилась, и стали к нему приходить многие за благословением и за советами, так как сразу увидели в нем истинного служителя Божия и молитвенника к Богу о нуждах людских. Обладая даром духовного прозрения, он одних обличал, других исцелял, иных врачевал словом. Ко всем относился чутко и с участием, направляя на путь спасения.

Однажды из станицы Выселки собрались пойти к Батюшке старушки, к ним присоединились дети, и собралось всего 9 человек. Шли с благоговением: кто-то шел впереди, читая Иисусову молитву, а остальные про себя повторяли; когда прочитали 100 молитв, пели «Отче наш...», потом четки брал кто-то другой и снова таким порядком читал, а остальные повторяли. До места, где уже надо было свернуть на дорогу, ведущую к Батюшке, дошли вечером и тут стали беспокоиться, как бы ни напали собаки чабанов или злые люди. Все остановились и стали рассматривать местность, как лучше и безопасней пройти. И вот видят быстро-быстро идет к ним человек с палкой; они приняли его за пастуха, думая, что тот идет им помочь, но, когда человек подошел ближе, оказалось, что это был сам отец Феодосии. Как только он приблизился, все стали читать «Молитвами святых...». Батюшка ответил: «Аминь». Всех благословил, все его обступили, а одна девочка говорит: «Батюшка, мы к вам идем, а вы уходите».— «Я вышел вас встречать, чтобы вы не устрашились»,— ответил отец Феодосии. «А кто вам сказал, что мы идем к вам?» — спросила девочка. «Царица Небесная 'сказала: «Иди встречай, к тебе идут рабы Божий, чада Христовы, и они забоялись в дороге»; я сказал матушкам, чтобы приготовили покушать и согрели воды помыть ноги, а сам вышел вас встречать». Пошли все вместе, также читая Иисусову молитву на четках и «Отче наш...». Их встретили матушки, старенькие, убогие: одна слепенькая, а другая хроменькая, но они были избранницы Божий.

Батюшка спросил у них, все ли готово; они ответили, что только успели начистить картошку, да вода согрелась — уж очень скоро вернулся Батюшка с гостями, а он говорит, что встретил их около железной дороги. Матушки очень удивились тому, что они так скоро дошли, ведь до железной дороги 9 км, а они успели только начистить картофель, как он уже вернулся и привел гостей. Вот ведь чудо какое!

По откровению Божию, отец Феодосии из Платнировки переселился в пустынь, что в 27 км от г. Крымска.

Там в ущелье на большом камне он молился, не сходя с него, 7 дней и ночей, чтобы Господь указал ему, где должно построить церковь.

Ему явилась Матерь Божия и указала место, где должен быть храм и просфорня. На этом месте зеленел барвинок, да и до сего дня те два места покрыты барвинком, а больше его нигде нет в ущелье.

На склоне двух горных возвышенностей, на небольшой поляне, на указанном Богоматерью месте отец Феодосии с помощью близживущих крестьян, под покровительством Пресвятой Богородицы, построил небольшую церковь и просфорню, а также кельи в виде куреней из жердей и соломы. В эту пустыньку, где он поселился, переселились и матушки из Платнировки, а также из монастыря «Темные Буки» переселились две матушки, которые исполняли послушание и в просфорне, и по хозяйству.

К источнику живой воды, исходящей из уст благочестивого старца Феодосия, потянулись жаждущие и ищущие пути ко спасению, ищущие наставлений и утешений в слове Божием.

Однажды в монастырь «Темные Буки» из Крымска собрались старушки, с ними попросились девочки: Люба—12 лет, Анна— 11 лет и Анна—10 лет. Пришли они в монастырь, помолились, решили зайти в пустыньку к прозорливому Батюшке, а девочки спрашивают: «Как это прозорливый?» Старушки отвечают, что он знает, у кого много грехов. Девочки загорелись желанием пойти к тому Батюшке, потому что считали, что у них-то и много грехов.

Старушки не захотели брать их с собой и из монастыря отправили домой одних, а сами пошли в пустынь. Навстречу им вышел отец Феодосии и спрашивает: «А где плачущие и кающиеся дети Люба, Анна и Анна? Девочки ведь ушли со слезами». Старушки поняли тогда, что Батюшка в силу своей прозорливости узнал о детях, и просили прощения, что так поступили. Когда старушки уходили домой, Батюшка благословил их и передал для детей по три кусочка просфоры, три кусочка сахара, три соленых гриба и три только что завязавшихся огурчика и сказал, чтобы передали это детям и пусть они съедят это все на том месте, на каком возь- мут в руки. Сказал также, что старушки найдут девочек в церкви. Дети действительно не домой пошли, а, опечаленные, что их не взяли с собой, направились в церковь и там во дворе сели на скамейку и сидят, горько плачут. Старушки из пу-стыньки тоже пришли в церковь и там увидели плачущих девочек. Они отдали им все от Батюшки, что он дал для них, и просили прощения за то, что не взяли их с собой. Съев гостинцы, полученные от Батюшки, дети исполнились неизъяснимой радостью и их объяло неудержимое желание посетить пустынь: им казалось, что у них выросли крылья, и им захотелось немедленно лететь к прозорливому Батюшке.

Придя домой, Анна К. попросила сделать в саду кровать, чтобы им, девочкам, спать в саду. Отец Анны сделал, как она просила, и девочки спали в саду. Проснулись они от звона церковного колокола и стали просить мать Анны, чтобы она отпустила их в церковь. Но мать заставила их убирать яблоки и в церковь не пустила.

Девочки вернулись в сад и около своей постели нашли конверт, завернутый в бумагу, а на бумаге золотыми буквами написано: «Днесь явилось вам три лика невидимым голубем». В конверте еще оказалось три маленьких образочка: Иова Почаевского, Питирима Тамбовского и Серафима Саровского.

Девочки с радостью взяли эти иконы и понесли показывать матери Анны.

Отец Анны сказал, чтобы каждая девочка взяла свою иконку, а матери пусть пойдут к местному священнику и расскажут ему все.

Священник отец Константин был греком. Он выслушал матерей и сказал им, что это детям их дано призвание Божие, чтобы родители не задерживали их, когда они идут в церковь, а, наоборот, сами бы посылали их в храм Божий.

Через некоторое время старушки те снова пошли в пустынь, но на сей раз они взяли с собой и девочек. Батюшка встретил их, благословил старушек, а девочек отвел в сторону и говорит:

- Взял бы вас и прямо к Боженьке отправил.

Анна говорит:

- Батюшка, а мы нашли иконки в саду.

- Это мои иконки, я вам их дал,— ответил он.

Батюшка, мы вас не видели, а иконки нашли в саду,—сказала Анна.

Это Ангел вам их принес,— ответил Батюшка.

Обращаясь к Батюшке, девочки сказали: — Батюшка, возьмите нас к себе.

- Для вас уже и кельи готовы,— ответил Батюшка.

Кельи в пустыни делали из хвороста, как курени, внизу в земле выкопано как ложе для отдыха, а покрывалась келья соломой или камышом.

Побыв там некоторое время, старушки с девочками отправились домой. С этого времени девочки решили уйти •в пустынь к Батюшке и стали готовиться. Решили тайно.

Накануне ухода попросили старшую сестру Анны К., Марию, прочитать акафист Ангелу Хранителю: молились очень усердно, с поклонами. Вечером, перед отходом ко сну, попросили у родителей прощения, как обычно это делали перед сном, но на этот раз они просили прощения и потому, что в эту ночь решили уйти из дома.

Пришли девочки в сад, сложили свои котомки и, когда все уснули, отправились в путь, а сами и дорогу-то толком не знали.

Шли ночью, идти надо было 27 км. Переходили через речушки, овражки и нигде никто их не встретил, а какая-то сила вела их. В тех местах жили хуторами, один близ от другого, и собак было много в поселках, через которые они про- ходили, но они прошли, никем не замеченные.

Взявшись за руки, они шли и читали молитву:

«Боженька, Золотенький, проведи нас к прозорливому старику, мы будем Тебя кормить, сахар с сахаром, конфеты с конфетами и мед с медом» (они ведь по-детски думали, что это самые дорогие кушанья).

В пустынь пришли к утру, а Батюшка с вечера заказал матушкам, чтобы к утру была теплая вода: надо встретить странников и помыть им ноги.

Рано утром вышел навстречу к пришедшим девочкам с крестом, благословил их, помыл им ноги в приготовленной воде, матушкам велел выкупать и одеть их в уже приготовленные заранее хитон-чики и определил их в кельи.

Родители рано утром пошли разбудить детей, Анне К. надо было с сестрой Марией ехать на мельницу. Отец у них был больной, и детям приходилось выполнять всякую домашнюю работу. В саду детей не оказалось; были опрошены родители других девочек, но никто ничего не знал.

После долгих расспросов обратились к властям. В то смутное время для дежурства были назначены патрули, но детей нигде никто не видел.

Слух об исчезновении детей обошел всю деревню. Тогда старушки, с которыми дети ходили в монастырь» посоветовали обратиться к прозорливому пустыннику, чтобы он сказал, где их дети.

Собрались три матери и отправились в пустынь. Пришли к Батюшке, рассказали ему все и спрашивают, как им найти пропавших детей, а Батюшка говорит им:

- Да есть тут три сопливенькие пришелицы.

Девочки в это время на послушании собирали кизил, читая Иисусову молитву. Батюшка позвал их: «Люба, Анна, идите сюда».

Девочки подходят и видят, что матери их стоят с Батюшкой.

Батюшка спрашивает:

- Кто эти женщины?

Девочки одна за другой отвечают:

- Это моя мама, а это моя мама. Тогда Батюшка обратился к матерям

и сказал:

Вы не думайте, что дети сами пришли, их Господь призвал, ваши родственники за них до девятого поколения будут помянуты у Господа.

Матери вернулись домой и сказали своим домочадцам, что дети в пустыни у Батюшки. Тогда отец Анны К., больной Симеон, говорит жене: «Ведь мы обещали отдать в монастырь кого-нибудь из детей, так надо выполнять обещание».

А обет был дан при таких обстоятельствах: родилось двое детей благополучно, а потом, сколько ни рождались, все умирали. Тогда мать Анны К. дала обет Богу, что если родится дитя и останется живым, то посвятят его Богу.

После сего обещания родилась Анна, а потом еще и Иоанн. Во исполнение своего обета родители Анны приехали в пустынь на подводе. Отец и мать благословили Анну, и отец сказал ей напутствие: «Путь этот трудный, но если ты его избрала, то терпи, смиряйся и служи Господу по чистой совести».

Родители уехали, а Анна осталась в пустыни; осталась и Люба, а Анну С. вскоре родители забрали домой. Когда мать пришла за ней, Батюшка вышел и вынес засиженное яйцо. (Где он его взял, так никто и не узнал.) Дал его матери Анны С. и сказал: «На тебе Петьку, он будет петь тебе, как Петр отрекся от Господа»,

Принесла мать яйцо домой, из него вывелся цыпленок, который оказался петушком, да очень драчливым: клевал всем ноги, пока его не зарезали. Анна С. подросла, вышла замуж за Петра, а он оказался пьяницей и драчуном. Родились у них двое детей и оба калеки. Так неудачно сложилась жизнь ее, потому что родители не послушали зова Господа, а поступили по-своему.

И по настоящее время Анна живет с этими детьми-калеками.

В станице Платнировской проживало благочестивое семейство, которое посещало Батюшку в пустыньке,— муж Петр с женой Анной и четырьмя детьми. Петр был старостой станицы и не знал, как исполнять свои обязанности: в его руках была станичная касса и все документы. Он послал своих детей, трех девочек и мальчика, в пустынь, к отцу Феодосию, за благословением испросить, как ему поступать. Дети пришли на вокзал, чтобы поездом добраться до Горного разъезда, где в пустыньке находился отец Феодосии.

Билетов они не купили, не было мест; народу было много, вагоны переполнены, и все уезжали, кто как мог. Дети решили ехать на крыше вагона: залезли туда, уцепились за трубу, чтобы не снесло ветром; пассажиров на крыше набралось полно. Охрана всех поснимала с крыши, а дети усердно просили Богородицу и Батюшку, и их не тронули, как бы не заметили; так они благополучно добрались до Горного разъезда.

День клонился к вечеру, начинало темнеть, а дети не знали, в какую сторону идти, а спросить было не у кого.

Брат пошел через гору, а девочки по- шли по дороге и стали горячо просить Царицу Небесную указать им путь. И вот смотрят: идет женщина-гречанка им навстречу, они стали ее расспрашивать, но она не понимала по-русски: и тут, видимо, ее осенило, к кому идут дети, и она указала им на расщелину в горах.

Они пошли в указанном направлении. Уже совсем стемнело. Они еще немного прошли и... встретили Батюшку, который вышел их встречать с фонарем. Встретил их Батюшка, да и говорит:

Если бы вы пошли через гору напрямик, вы бы там заблудились.

Брат наш, Алексей, пошел напрямик через гору, а мы побоялись; теперь он наверное заблудился,— сказала девочка Нина и заплакала.

Батюшка, помолитесь за брата, чтобы он благополучно пришел!

- Ваш брат оставил вас, невинных девиц, одних, а сам ушел. Я за него молился, чтобы Господь привел его.

Так они шли, разговаривая, а брат прошел через гору, к ущелью, слышит голоса, а сойти с горы не может: темно, не видно, куда идти.

Батюшка кричит ему: «Иди, иди, я вот тебе дам порку, что девчат одних оставил». (Ведь не видно его было, и откуда-то Батюшка узнал, что он стоит на горе.)

Брат девочек сошел вниз — и прямо к Батюшке: упал на колени и говорит: «Простите, Батюшка, больше так не сделаю».

«Ну как его бить, если он покаялся,— глядя на него, говорит Батюшка.— Бог простит». Потом ввел всех в келью, благословил, все помолились и улеглись спать. Утром Батюшка отслужил литургию, а после службы расспросил, зачем они пришли. Те ему все рассказали, на что Батюшка им ответил:

- Никто из вашей семьи не потерпит вреда, пусть меньшие остаются с матерью дома, а отец со старшей дочерью и сыном пусть едет в другую деревню, в Суворовскую. Документы и деньги пусть спрячет в тайник (указал куда).

Так они и поступили. После революции, когда все установилось и вошло в свою колею, Петр доложил новым правителям, где все находится, поехал с представителями власти к тайнику, извлекли оттуда все деньги и документы и сдали их в совет. Петру не было никакого наказания. Так с Божьей помощью родители невредимо дожили до старости и мирно отошли в мир иной.

Однажды из Крымской станицы к Батюшке в пустынь пришли женщины, с ними пошла некая Наталья, которая всю дорогу смешила всех шутками да при- баутками. Женщины говорят: «Что ты себя так ведешь, идешь в такое место, а сама что делаешь?!»

- Я и самого попа, и всех матушек рассмешу.

Пришли к Батюшке. Он всех благословил, а Наталье дал камешек в рот и гребешок в руки и говорит: «Почеши язык, чтобы не чесался».

От стыда она не знала, куда деваться. Вот так рассмешила она попа. После всем говорила, что, когда идете в святые места, не говорите лишнего, а творите молитву.

Мария К., сестра послушницы отца Феодосия Анны, поехала из станицы Крымской к Батюшке, чтобы взять благословение и поехать в Усть-Лабу к семье брата. Брат был на войне, невестка в больнице, а трое детей одни дома, голодные. С ней приехали еще две женщины.

Он их благословил, дал им палочку и сказал:

Вас будет четверо ехать, где будет трудно, держитесь за палочку.

Мария говорит ему:

Батюшка, нас ведь трое.

Он ей ничего не ответил. Домой приехали, а там еще одна женщина дожидается, чтобы ехать вместе с ними,—вот и получилось четверо! Время неспокойное, трудное, на вокзале народу полно, билеты не достали, зашли в вагон без билета, все взялись за палочку и держались за нее, пока до Краснодара не доехали. Там всех из вагона выгнали. Женщины залезли на крышу и опять за палочку взялись. Так и доехали, хотя всех поснимали с крыши, а их не тронули.

Взяли детей, за которыми приезжали, и благополучно вернулись домой, благодаря Господа и Его угодника, отца Феодосия, за его молитвы.

Из станицы Гривинской в пустынь приехала женщина с дочерью Анной. Батюшка их встретил, благословил, и они пробыли в пустыни несколько дней, а когда собрались уезжать, Батюшка сказал женщине:

- Оставь дочь в пустыни служить Господу, она будет невеста Христова.

- Батюшка, у меня пятеро детей, она самая старшая, единственная помощница; когда иду на работу, оставляю ее с детьми, она присматривает за ними.

Батюшка вынес ей кочан кукурузы, дал и сказал:

- Приедешь домой, положи на икону— и хлеб у тебя не будет убывать.

Мать оставила девочку, а сама поехала домой. Только зашла во двор, а к ней из хутора приехал на подводе человек нанимать ее на работу. Она отвечает ему, что не на кого детей оставить. Тогда он предложил ей взять их с собой. Она всех забрала, он привез их к себе домой. У него она долго работала, убирала комнаты, а дети были при ней и кормились.

Когда все работы были закончены, хозяин щедро оплатил ее труд. Нагрузил полную подводу всяких продуктов и привез ей все домой. Так и было, что в дальнейшем у нее никогда не переводились продукты в доме, детей вырастила с Божией помощью, да и сама не знала особой нужды.

Дочь же ее, Анна, вскорости заболела, приняла постриг и через некоторое время отошла ко Господу невестой Христовой.

Из станицы Троицкой в пустынь пришли три женщины, одну из них звали Анисья, в ее ушах были золотые сережки, а голова покрыта платком так, что их не было видно. Батюшка подошел к ней, взял за уши через платок и стал тянуть. Анисья никак не могла понять, в чем дело.

Пробыв некоторое время, женщины получили благословение и ушли домой.

Случилось так, что в скорости Анисья вновь пришла к Батюшке, но на сей раз она сняла серьги. Встретив ее, Батюшка благословил, снова взял за уши и сказал: Вот у тебя прошлый раз здесь были змеи, а теперь их нет (это он говорил о серьгах).

Пробыв несколько дней в пустыни, Анисья собралась уходить домой. Батюшка велел принести швейную машину, взял кусок ткани, сшил три сумочки и, подав их Анисье, сказал:

Эти три сумочки ты наполнишь слезами.

- Батюшка, я никогда не плакала; муж был пьяница, ругал, бил, а я не плакала; теперь муж умер, я осталась с двумя сыновьями, они уже взрослые, семейные, дети у них — у одного пятеро, у другого четверо; живут хорошо, меня почитают, я только радуюсь,— сказала Анисья.

Получив благословение от Батюшки, она ушла домой. Прошло довольно времени, и снова эта Анисья пришла, но вся в слезах, поклонилась Батюшке, получила благословение и говорит: «Как вы, Батюшка, могли знать, что такое будет у меня горе, заболели сыновья вместе с женами и детьми чумой и все умерли, а я осталась одна-одинешенька и столько плакала, что, наверное, намного больше пролила слез, чем вместилось бы в те сумочки, что вы дали мне».

- Моему дяденьке (так всегда он го- ворил о себе) Господь открыл все то, что я тебе сказал,— выслушав ее, ответил Батюшка.

Вот еще случай.

В Ростове жена коменданта города услышала об Иерусалимском Батюшке, и ей захотелось поехать посмотреть на него. И когда ростовские женщины собрались к Батюшке, она тоже, любопытства ради, поехала с ними.

В дороге она сказала своим попутчикам: «Если ваш поп хороший, пусть сотворит чудо, и я пойму, что есть Бог». Была она в дорогих нарядах, барыня, да и только.

Приехали в пустынь. Батюшка их встретил, благословил, покормил. Всех благословил на послушание работать в лесу, сказал, что будет рубить дрова, а они стаскивать с гор сушняк, а Вассу (так звали жену коменданта) поставил поддерживать жерди, которые он нарубил. Подавая жерди, она неосторожно сунула руку под топор, и Батюшка отрубил ей палец правой руки. Палец упал на зем-млю, Батюшка поднял его и говорит: «Вот чудо так чудо, это твой палец». И обернув палец листком, положил его в карман. Васса онемела и не могла ничего сказать, а только со страхом и ужасом смотрела на свою окровавленную руку. Батюшка взял ее за руку, вывел на возвышенное место, поставил там и стал молиться: «Отче, исцели рабу Божию Вассу». Затем сорвал травки, перекрестил, вынул из кармана палец и сказал послушнице Анне: «Анна, принеси лампадку из моей кельи». Потом приложил палец к руке, завернул травкой, вытащил фитилек из принесенной лампадки, обвязал фитильком палец, а затем обвязал все тряпочкой. Васса смотрела и думала, какое все грязное: листок немытой травы, фитилек, испачканный в саже,— занесет он инфекцию — и руку отнимут.

Она ожидала, что теперь Батюшка пошлет ее в келью отдыхать, но он благословил ее и сказал: «Бери лопату и иди копать, выполняй послушание».

На другой день после обедни, задержав всех людей, вышедших из церкви, Батюшка подозвал Вассу, развязал тряпку на ее руке и говорит ей: «Шевели пальцем». Та боялась даже дотронуться до него, чтобы он не отвалился, но палец прочно держался на своем месте, как и другие, как будто ничего и не случилось, только на месте соединения был розовый кольцеобразный шрам: он и до настоящего времени остался на пальце во свидетельство чуда, которое сотворил Господь через своего служителя для приведения к вере рабы Божией Вассы. Через три дня Васса уезжала домой. В ней нельзя было узнать ту разряженную барыню. Батюшка сказал ей:

- Сними все свои кольца и браслет и отдай Матери Божией на венчик, сними и всю богатую одежду.

Вынес ей вместо туфель обрезанные сапоги (неизвестно, где он их взял, ибо таковых в пустыньке не было), надел Вассе на ноги, завязал шпагатом и сделал бантик; одел на нее широченную цыганскую юбку, всю изорванную, старую телогрейку (а был Петров пост, жарко), подозвал петуха и говорит: «Дай, Панкрат, нам одно перо». Петух послушно подошел и подставил хвост. Батюшка выдернул перо, вставил его в голову Вассы и сказал: В этой одежде езжай домой и не снимай, пока не войдешь в дом.

- Отец Феодосии, мой муж в Бога не верует, как же я такая приеду, как объясню ему, что я в таком виде?

Батюшка ей ответил:

Ты и мужа своего приведешь к вере. Когда он будет ругать и обижать тебя, читай Иисусову молитву, а Пресвятой Богородице читай вот этот акафист,— и подал ей акафист, благословил ее со спутницами, и она в этом одеянии поехала домой. В вагоне и на вокзале все на нее оглядывались, смеялись над ней, а ей казалось, что она одета в дорогие наряды. Дома муж встретил ее с цветами, но, увидев, в каком она одеянии, ужаснулся и спросил: «В чем дело? Что с тобой?» А у нее такое состояние, что она не замечает, как одета, и, недоумевая, отвечает мужу, что ничего не произошло, что все так и должно быть. Муж решил, что она помешалась рассудком, вызвал врачей. Она же сказала, что ничего в ней не изменилось, кроме одного: она уверовала в Бога, хотя до этого не веровала, а теперь, когда священник отрубил палец и, приложив, исцелил ее, сотворив чудо из чудес, она уверовала твердо и истинно.

Врачи, обследовав, нашли ее вполне здоровой, в нормальном рассудке, но уверовавшей в Бога.

Муж жил с ней, однако нашел себе другую женщину и поддерживал с той интимную связь, даже приводил ее домой и заставлял Вассу накрывать стол и угощать их.

Васса была в таком состоянии, что не проявляла ревности и беспокойства. Она молилась и читала акафист Божией Матери, полученный от отца Феодосия.

Спустя некоторое время муж ушел к другой женщине, но вскоре заболел воспалением легких и его положили в больницу. Васса посетила его в больнице: он попросил, чтобы она забрала его домой.

Выписали его из больницы под расписку и привезли домой.

Одна из женщин, Людмила, которая ездила с ней к Батюшке, посоветовала ей позвать священника и соборовать больного. Так и сделали: призвали священника, больного соборовали, и он искренне раскаялся и скончался раскаявшимся христианином. Васса, похоронив мужа и будучи беременной, выехала на Украину. Там у нее родилась дочь, которую она воспитала в страхе Божием.

Уже взрослую дочь Васса привозила на могилку к отцу Феодосию, спустя годы скончавшемуся и похороненному на кладбище в г. Минводы, и показывала некогда отрубленный и исцеленный палец, с ободочком вокруг.

Из Ленинграда приехал человек 35-ти лет, в боку у него был свищ, а прямая кишка атрофировалась. Батюшка не хотел его принимать, а он со слезами припадал к его стопам и просил помочь. Тогда Батюшка посадил его за столик и сказал:

Посиди здесь,— а сам пошел в келью и принес оттуда кружку воды с головастиками (где он их взял, понять невозможно), поставил перед ним и говорит: «Правильно крестись и пей все, что есть, это твои грехи».

Человек выпил все, что было в кружке, а Батюшка пошел в келью и там долго молился; потом вышел с крестом, перекрестил этого человека и дал ему поцеловать крест.

Посетитель как сидел за столом, так и уснул, а когда проснулся, Батюшка говорит ему: «Ну, показывай, где твоя болезнь?» Человек поднял рубашку, посмотрел, а там нет свища и никакого признака болезни. Плача от радости, он упал на колени и благодарил Бога и Батюшку, давал ему деньги, но Батюшка их не взял, сказав: «Бога благодари».

Раба Божия Варвара жила в Ростове, приезжала в пустынь и часто подолгу жила там.

Однажды, во время пребывания ее в пустыни, приехали туда два странника и пробыли три дня. Отец Феодосии все время с ними беседовал, и они жили в его келье. Варвара же очень полюбила этих странников, все время наблюдала за ними, хотела с ними разговаривать, но ей такая возможность не предоставилась. И вот видит она, что Батюшка идет их провожать; она подошла к Батюшке и говорит:

Батюшка, благословите, я пойду с вами их провожать, я их так люблю.

Батюшка благословил, и она пошла с ними. Дорогой она вынула из кармана рубль и протянула одному из них со словами: «Возьмите на билет»,— а он ей ответил: «Нам Батюшка не велит брать билеты, они нам не нужны, мы ездим без билетов». Но Варвара настойчиво давала ему рубль, и он взял его.

Как только они подошли к железнодорожному вокзалу, странники исчезли -они стали невидимыми. Варвала поняла, что это непростые странники, и стала настойчиво спрашивать у Батюшки, кто это был. Батюшка ответил: «Тот, которому ты дала рубль, Илия Пророк, а другой -Иаков, брат Господень, только ты не должна этого говорить до моей кончины».

Варвара исполнила повеление Батюшки и только после его кончины рассказала обо всем.

Раба Божия Екатерина приехала в пустынь из Ростова и пробыла там довольно долгое время. Однажды ночью она по обычаю пустыни выполняла работу сторожа. Отец Феодосии молился на своем камне, а Екатерина обходила вокруг пустыни. Вдруг все осветилось необыкновенным светом, горы и лес заиграли всеми цветами радуги, и видит она женщину необыкновенной, неземной красоты, окруженную лучами чудесного света. Женщина подошла к Батюшке и, пробыв с ним некоторое время, отошла от него и стала невидимой. Постепенно и свет рассеялся. Когда Батюшка отошел от камня, Екатерина видела, что и он какой-то необыкновенный и от него исходит свет.

Тогда она осмелилась и подошла к нему, стала спрашивать:

- Что это была за чудесная женщина?

- Сказал бы тебе, если бы ты никому не сказала,—ответил он.

- .Батюшка, никому не скажу, только дочери,— прошептала Екатерина.

Мамочка Боженьки приходила посетить нас,—сказал отец Феодосии.

В Новороссийске жили муж и жена и у них родилась девочка. Во сне мужу явилась Матерь Божия и велела ему идти в Грузию, в монастырь в окрестностях Мцхета, где подвизалась просветительница Грузии Нина, и там спасаться, а жене взять девочку и странствовать. Через восемь лет они пришли в пустынь к Батюшке, где он ее благословил на охрану пустыни: был у них такой порядок -один дежурный постоянно, через каждые четверть часа, звонил в звонок.

Так вот эта Мария-странница была на дежурстве. Вдруг засиял такой ослепительный свет, что невозможно было смотреть—глазам больно. Она подумала, где-то пожар: или келья, или церковь. Все обошла и видит: Батюшка молится на своем камне, а с ним еще двое — прекрасные, сияющие мужи беседуют с Батюшкой.

Мария смотрела на все это и не могла глаз оторвать, даже не заметила, сколько времени прошло, а Батюшка уже облачился и начал службу. После службы она подошла и рассказала отцу Феодосию, что видела ночью, и спросила: «Кто были эти двое, сияющие таким светом?» Батюшка запретил ей говорить об этом вплоть до его кончины и не хотел также" говорить ей, кто те двое, но она так настойчиво просила открыться ей, что он ответил, что то были пророки Илия и Енох, но еще раз наказал, чтобы она никому не говорила.

Так до кончины Батюшки она никому ничего не говорила, а когда он скончался, рассказала то, что видела.

Ее дочь выросла, вышла замуж и стала жить в Краснодаре, а мать продолжала странствовать. Когда отец Феодосии отошел ко Господу и был похоронен на кладбище в Минводах, она просила, чтобы ее похоронили там же. Некоторое время она жила в Минводах у Ковалевых, которые к тому времени уже там жили. Затем она переехала к дочери в Краснодар, пожила у нее немного и вновь собралась в Минводы. Дочь с зятем не отпускали ее и даже одежду спрятали, но ее так неудержимо влекло туда, что она выпросила у людей одежду и уехала, видно, предчувствовала конец своего земного странствования, и должно было исполниться ее желание быть похороненной вблизи Батюшки. Приехав в Минводы, она остановилась у одной знакомой женщины, там соборовалась, причастилась Святых Христовых Тайн и вскорости отошла ко Господу.

Дочь с зятем приехали и похоронили ее, как она просила, на кладбище, где был похоронен отец Феодосии. Она похоронена под именем странницы Марии, а фамилия ее была — Воскресенская.

Перед праздником Преображения Господня Батюшка послал Анну К. и других по послушанию в станицу Крымскую, чтобы привезти продуктов. Там собрали много продуктов и кое-какие вещи для пустыни, все это уложили на подводу, а сами улеглись пораньше, чтобы рано утром ехать в пустынь. Анна с дочерью хозяина дома легли на подводу и долго разговаривали: говорила девочка Анне, что пойдет в пустынь, а Анна отвечала, что она еще маленькая и Батюшка ее не возьмет. Вот старшую их дочь 16 лет Батюшка не взял в пустынь, сказав, что и так пойдет к Боженьке мученицей, закончив свой земной путь. Так они лежат, разговаривают и слышат, как открылись ворота и вошел Батюшка, .подошел к ним, благословил и пошел в хату. Далее слышат они, что из хаты доносится сладкое пение-служится молебен.

Они поднялись в удивлении, что в хате служится молебен, а они лежат. Поднялись, подошли к хате, а двери заперты и ничего больше не слышно. Они постучали, им открыли и спрашивают: «В чем дело?» Они рассказали, что слышали и видели, как в дом зашел Батюшка и служит молебен, а родители удивляются: где же он? Двери заперты, никого нет, все только что легли, еще и уснуть не успели. Тогда поднялись, запрягли лошадей и поехали. К утру приехали, а Батюшка уже встречает их на дороге. Девочки наперебой рассказывают, что видели, как Батюшка пришел и служил молебен ночью, а Батюшка им отвечает: «Да, Батенька слепенький, хроменький везде побывает».

Старшая их дочь через некоторое время пошла в монастырь «Темные Буки», а там в это время арестовали монахинь и священника, всех били, издевались, потом отправили в тюрьму в г. Новороссийск, а ее не довезли: замучили дорогой и она умерла. Так и отошла к Господу мученицей, как предсказал ей Батюшка. Мария К. приехала в пустынь, куда часто приезжала; сама жила в Новороссийске, а по приезде привозила продукты. Батюшка заставил ее строить келью— она всегда, когда приезжала, строила кельи. Нарубили лесу, врыли столбы, сверху закрепили стропила, и уже почти все было готово, оставалось только покрыть хворостом крышу, а потом соломой, но настал вечер, а утром смотрят-все развалилось.

Снова все сделали, уже покрепче закопали и закрепили столбы, ну теперь будут стоять. А на утро они снова завалились. Тогда Батюшка говорит: «Вот подходит время, когда также будут падать столпы веры, не смогут устоять».

Пришли две женщины в пустынь и спрашивают у Батюшки: что-то дома у нас в святом углу все шипит и шипит, но ничего не видно.

Батюшка дал им по палочке и сказал, чтобы поставили их по приходе домой в святой угол. Так они и сделали. Придя домой, поставили палочки в святом углу, а на другой день — во дворе змеи. У одной женщины две, у другой три; они их закопали. Больше их никогда не было, не было и шипения. В Ростове жил Петр Петрович с женой Людмилой, которая приезжала с Вассой к Батюшке. У них было пятеро детей. Он работал ревизором на железной дороге; участок его был Новороссийск—Ростов. Трудное было время, в пустыни недоставало продуктов, а народу приходило много, надо было всех накормить, а подсобное хозяйство пустыни было маленькое— не могло обеспечить ее потребности.

Многие миряне из соседних, да и из дальних мест помогали—привозили продукты в пустынь, но путь был очень трудным— все дороги, вокзалы и поезда были сплошь забиты людьми. Билетов не достать, а ехать надо. Вот Петр и помогал, работая ревизором: он организовал едущих в пустынь с мешками и узлами, а на разъезде Горном просил машиниста остановить состав, якобы для того, чтобы повысаживать безбилетников и спекулянтов. Пусть, мол, идут пешком, а сам хватает узлы, сбрасывает их, да еще и покрикивает на работающих, а среди этих «спекулянтов» и его жена. Эти «спекулянты» радуются, что их подвезли близко к пустыни. Батюшка выходит их встречать за туннель, ведь он уже знал, что они к нему едут. Так и помогали православные христиане.

Задумал Петр построить дом в Росто- ве, уже после установления мира и спокойствия. Жена поехала к Батюшке за благословением, а он сказал, что не надо строить зря, труд будет вложен, а жить придется им в Минводах, если же будут строить, вода смоет фундамент.

Жена приехала, все рассказала мужу, но Петр не поверил ей и говорит: «Зачем я поеду в Минводы, мне и здесь хорошо». И начал строить дом.

Заложили фундамент и начали возводить стены, но в том месте началось наводнение и все смыло. Так и сбылось предсказание Батюшки. И еще он сказал, что на том месте, где они собирались строить дом, будут хулить имя Господне. Впоследствии там была построена школа. Петра же по работе перевели в Минводы, и пришлось ему переехать туда на жительство.

У них родился мальчик Сережа. До года он постоянно плакал, и его ничем нельзя было успокоить. Приехала жена в пустынь к Батюшке спросить, почему ребенок так плачет. Батюшка взял ребенка, положил в церкви, переступил через него с чашей, перекрестил его и сказал, что он будет очень умным; кричал же он за родительский грех, но после этого уже не кричал. Мальчик вырос и стал замечательным врачом. Из'Одессы приехала женщина с 14-летней дочерью и говорит: «Батюшка, помолитесь за мою дочь, чтобы Господь взял ее к себе, потому что она необыкновенно красива и уже теперь нет отбоя от мужчин, а когда вырастет, то будет большим соблазном для мужчин и будет много греха. Батюшка посмотрел на девочку, поднял руки к небу и сказал: «Да будет воля Господня!»

Женщина уехала домой. В праздник пошла с дочерью в храм, дочь исповедалась, причастилась, а на утро умерла. Через год женщина приехала к Батюшке и сказала, что Господь услышал ее молитву и забрал дочь к Себе.

Она и плакала, потому что жаль было дочь, и радовалась, потому что ее дочь умерла и предстала чистым цветком перед Господом.

Однажды на Крещение, когда Батюшка освящал воду, все видели в воде много рыбок, а Батюшка горько заплакал и сказал: «Сколько много здесь рыбок и как все разбредутся, а останется только четыре рыбки». Это он предсказал то время, когда его сослали: все разбрелись, а остались только Анна с Любой и две матушки. Весь народ с ним плакал, так печально он говорил. Всех благословил крестом с Моврийского дуба, в котором есть частица Животворящего Креста. Этот крест находится у Любы, которая была послушницей в пустыни, а теперь живет в Минводах, а другой крест находится у Антонины, которая живет в том же дворе, где жил Батюшка в Минводах.

В Ростове жила Вера, недавно вышедшая замуж и сразу же овдовевшая: через несколько месяцев женитьбы муж умер. Вера осталась беременной. Близкие начали советовать, зачем, мол, ребенок, надо сделать аборт и будешь свободна, а с ребенком кому ты будешь нужна. Она так и сделала. Работала она продавцом, получала паек, в том числе и муку. Собрала этой муки целый мешок.

Однажды женщина приехали в пустынь, привезли все кули и узлы, а Батюшка подошел к кулям с мукой и спрашивает: «Чья это мука?»,— женщины молчат. Он снова спрашивает, а они молча роются в узлах. Тогда он говорит:

Ну если не говорите, чья мука, то берите и везите ее хозяевам, потому что неизвестно, за кого молиться.

Тогда они в один голос закричали: «За Веру, за Веру». В эту же ночь Вера видит сон, что стоит она над пропастью, а глубоко внизу копошатся в крови дети, изверженные из чрева матерей: она смотрит и ужасается. Вдруг видит быстро- быстро идет Батюшка, приближается к пропасти, над которой стоит Вера, а рядом с Верой бес со списком, на котором записаны ее грехи, и показывает на пропасть, что, мол, там и твой. Батюшка опускает руку в эту пропасть, кишащую копошащимися существами, вытаскивает ребенка, показывает Вере и говорит:

Это твой сын, мука твоя выручила его.

Бес с негодованием отвернулся, а Батюшка вырвал у него список и порвал. Женщины вернулись и стали рассказывать Вере все, как было, а она ответила им, что и сама видела, как Батюшка выловил ее дитя из пропасти. Через некоторое время один хороший человек, товарищ Петра Петровича, железнодорожника, Михаил, познакомился с Верой и сделал ей предложение. Она ответила, что, если Батюшка благословит, она согласна выйти за него замуж.

Михаил согласился поехать с Верой к отцу Феодосию, хотя был коммунистом и работал на престижной работе. Приехали в пустынь, Батюшка их благословил, и, прежде чем они ему сказали, зачем приехали, говорит: «Какой ты, Михаил, хороший человек и хорошим мужем будешь для Веры, только уйди ты со своей работы, а иди работать машинистом поезда, носи крест и будь хорошим христиани- ном. Повенчал он их с Верой, и у них получилась хорошая семья.

Родились у них двое детей. На работе все были удивлены таким поступком Михаила, спрашивали его, по какой причине он уходит с работы, а Михаил ответил, что жена не хочет, чтобы он там работал, не разводиться же с ней. Тогда послали к ним одного сотрудника, чтобы поговорил с женой и убедил ее. Тот зашел в комнату, а у них—иконы, горит лампада, лежат книги религиозные. Переступив порог, он, как бы ничего не заметив, воскликнул:

- О, да у вас иконы, вот диво!

- Правду говорили старые люди, что настанет время, когда люди, увидев образ Божий, осатанеют,— ответила ему Вера.

Он молча надел шапку и ушел, а начальству сказал: «Идите сами и разговаривайте, с ней не сговоришься». Так Михаил, по наказу отца Феодосия, ушел с ра-боты прошел курс обучения и стал машинистом паровоза. Работник он был хороший, исполнительный, все его уважали.

Через несколько лет у него произошел такой случай. Один знакомый железнодорожник попросил его что-то купить в том месте, куда он водил поезд. Михаил ответил: «Почему бы не сделать доброе дело?» Купил, что надо было товарищу, и, не доезжая до Ростова, оставил своего по- мощника вести состав, а сам вышел на остановку раньше, чтобы отдать товарищу покупку, а оттуда пойти домой. Его помощник, подъезжая к станции, допустил ошибку, поехал по непереведенной стрелке и столкнулся со стоящим правительственным вагоном. Тут подняли тревогу, а машиниста нет на месте, только его помощник, что еще больше усугубило дело.

Михаил же, приехав домой (он ведь ничего не знал о происшедшем), получил от отца Феодосия письмо, в котором было написано: «Никуда не уезжай, будет небольшой суд». Михаил ничего не понял. А тут ему сообщают о случившемся. Первой мыслью было — бежать.

- Какой же,—думал он,—небольшой суд, если сбили правительственный вагон, да еще его самого не было на рабочем месте, доверил помощнику свой пост, значит—трибунал...

Его сразу же арестовали. Судить должен был трибунал — особо строгий суд. Брат Веры работал в органах и старался чем-то помочь. Однако сделать ничего не мог.

И вот настал день суда. Собралось так много народу, что пройти невозможно было: люди облепили все проходы, двери и окна, и все в один голос кричали: «Освободить Соболева, он невиновен». Суд действительно вынес легкое наказание: один год условно. Его сразу же освободили из-под стражи. Тогда обрадованные железнодорожники подняли Михаила на руки и вынесли из зала суда.

Когда он пришел домой, а дома опять его ждет письмо от отца Феодосия: «Сам Господь был на суде твоем защитником». Михаил всю жизнь берег это письмо. Так по молитвам дорогого старца Господь помог ему в беде. После этого у них родились еще два мальчика.

Однажды ростовские богомольцы попросили Батюшку, чтобы послужил у них в соборе. В Ростове жила сестра Васса (у которой когда-то был отрублен палец) с пятью детьми, а муж ее был на войне (во время революции). Она бедствовала, жила впроголодь, дети полуодетые и голодные. Правда, у них была корова, и так они сводили концы с концами. Внезапно корова заболела, несколько дней не вставала на ноги, ее вымя запеклось, и уже не было надежды, что она когда-нибудь поправится.

Какое это было великое горе для детей! Они сидели голодные и плакали. Услышав, что приехал Батюшка и будет служить, их мать решила пойти к нему и попросить молитвенной помощи, но Батюшка сам предварил ее просьбу. Выходит она во двор, чтобы идти в собор к Батюшке, а он стоит у калитки, дети видят его в окно и кричат: «Пустынник пришел, он коровку нашу вылечит».

Старшая девочка надела огромные кирзовые сапоги (другой обуви у них не было) и, с трудом переставляя ноги, пошла смотреть, что странник будет делать с коровой.

Батюшка заходит во двор и говорит: «Что у вас, коровка заболела, давайте посмотрим». Подошел, перекрестил корову и говорит: «Вставай, кормилица, подымайся». Она смотрит на Батюшку умными глазами и поднимается на ноги, слабая такая, но встала и начала жевать. Батюшка велел принести воды и подмыть ей вымя, а она такое затвердевшее, как камень. Хозяйка помыла его, а Батюшка взялся за больные соски и стал на них надавливать, а из них вышло множество червей - полный тазик набралось нечести. Батюшка сказал, что это злые люди наслали корове такую болезнь. Затем велел хозяйке подоить корову, а она уже неделю недоена — молоко должно быть испорченным, но Батюшка сказал, что у Господа ничего не портится. Хозяйка надоила целое ведро хорошего молока.

Девочка хотела быстро побежать домой и сообщить детям хорошую новость, но запуталась в больших сапогах, упала, никак не может подняться и кричит: «Молоко, молоко... коровка выхво-ролась».

Дети рады-радехоньки, Батюшка благословил семейство и сказал: «Благодарите Господа за Его великое милосердие».

В 1925 г., за две недели до Пасхи, Батюшка велел матушкам Талиде и Елене печь пасху и красить яички. Они очень удивились: такой пост и еще двенадцать дней до праздника — и вдруг печь пасхи, но послушание выполнили, и все было сохранено до страстной пятницы, а в страстную пятницу Батюшка отслужил обедню, освятил пасхи и яички и сказал:

- Будете разговляться, а меня с вами не будет, потом вы езжайте в Минводы и будете там жить.

Как только он это сделал и сказал, пришли трое военных и сказали:

- Отец, собирайся, мы приехали взять тебя в гости.

- А я вас уже жду,— ответил Батюшка.

У матушки Фионы попросил тазик с теплой водой, омыл матушкам ноги (удивительно, но они не сопротивлялись), накормил их, сам им прислуживал, затем пошел в свою келью, помолился, взял крест, перекрестил все четыре стороны кельи, благословил всех, кто там был из пришедших и живущих в пустыни: Анастасию, Фиону, Елену, Талиду, Татьяну, Наталию и послушниц Любу и Анну. Все плакали, а он сказал: «Что вы плачете, молиться надо, Господь в эти дни страдал, а вы молитесь». Еще раз благословил всех и сказал военным: «Я готов».

Они увезли его в Новороссийск, где он пробыл месяц. Ездили к нему Анна К., Вера из Ростова, Людмила, жена Петра Петровича и другие. Видели издали его, и он также издали благословлял их. Через месяц этапом он был отправлен в ссылку на Соловки.

Этап проходил через Краснодар, там он тоже пробыл месяц, еще месяц в Ростове, а затем отправили, уже без задержек, до места назначения. Все в пустыни разбрелись кто куда, остались только четверо: матушки Талида и Наталья да Люба с Анной. Вот так и сбылись слова Батюшки, сказанные им на Крещение:

- Останутся только четыре рыбки.

Потом Люба поехала за Батюшкой в ссылку и была там, служа ему до конца ссылки. Матушка Талида и матушка Наталья все иконы, какие были в пустыни, передали по церквам: в Крымскую, Абин-скую, Новороссийска, а крест, чашу, ан- тиминс и кое-что другое забрали с собой и переехали в Минводы; там они с Божьей помощью приобрели хатку и остановились на жительство.

В пустыни осталась одна Анна, да матушка Серафима, из монастыря «Темные Буки» (послушница отца Нифонта), ходила к ней ночевать. Мария, сестра Анны, работала в Новороссийске и по выходным дням приезжала в пустынь, привозила Анне продукты.

В первый раз, как Батюшки не стало, приехала Мария в Горный, вышла из вагона, прошла туннель, идет дальше, а на дороге куча хвороста: она стала обходить ее и, куда ни пойдет, везде хворост, с большим трудом перелезла через него, а дальше лежит поперек большое бревно и никак не обойти его, а темно, ничего не видно; корзину она просунула под бревно, сама пролезла, а кругом — тьма непроглядная, куда идти, неизвестно. Тогда она взмолилась к Матери Божией: «Мамочка Божия, помоги!» — и сразу увидела огонек неподалеку, подошла, а матушка Серафима в это время читала акафист Божией Матери. Мария их окликнула, они с большой радостью кинулись ей навстречу. Она им рассказала, как шла, какие ей были препятствия, а матушка Серафима говорит, что надо все крестить. Утром пошла смотреть, а там ничего нет: ни хвороста, ни бревна, то враг заграждал ей путь.

Прошло немного времени, и один железнодорожник принес Анне письмо от Батюшки. Он писал: «Немедленно уходи, черная туча надвигается, может поглотить». Анна сразу же собралась, вышла из пустыни и только успела выйти из туннеля, как явились военные и никого не застали. Тогда они пошли и на полустанок и стали спрашивать у дежурной, не видела ли кого из пустыни. Она ответила, что не знает, где ее обитатели, никого не видела (а сама часа два назад приносила письмо). Анна уехала в Минводы, а Мария— из Новороссийска в Москву.

В ссылке отец Феодосии пробыл 6 лет. В 1931 г. его освободили и он приехал в Минводы. По его приезде Анна видела сон, что Батюшка служит молебен, а у него в руках крест сияющий из бриллиантовых камней и он всех благословляет этим крестом.

Батюшка обосновался в Минводах, приобрел себе хату и принял подвиг юродства: ходил по улицам, одетый в цветную рубашку (тогда это считалось смешным), играл с детьми и дети его называли «дедушка Кузька».

Анна и Люба, возвратившиеся с Батюшкой из ссылки, работали в подсоб- ном хозяйстве. Матушка Талида была уже очень стара и Татьяна больна.

Через несколько дворов от Батюшки, на улице Озерной, жила женщина. Она несколько лет отбывала тюремное наказание, а ее дочь была в приюте. Возвратившись из заключения, она забрала дочь, но жить было нечем, а через несколько дворов на квартире стояли военные, и вот она замыслила свести туда свою дочь, чтобы та блудом добывала себе пропитание.

Поздно вечером эта женщина брала воду из колодца и видит, что отец Феодосии что-то бросил ей в дверь, какой-то узелок. Она подошла, взяла узелок, а там много денег, одни тридцатки. Она подумала, что старик выжил из ума (он ведь юродствовал), спутал свой двор с ее двором и по ошибке бросил деньги, как бы спрятал их,— юродивый ведь, и вид у него такой, не знает, по своему неразумению, куда бросить деньги. Утром она пошла к нему с этим узелком и говорит:

- Дедушка, вы вчера по ошибке принесли мне узелок с деньгами, вот возьмите.

- Когда диавол вложит в ум нехорошие мысли, то Господь говорит моему дяденьке (так он всегда говорил о себе) и посылает в тот дом отвратить зло и погибель души,— ответил ей Батюшка. Она не поняла, что он говорит о себе, и говорит ему:

- А я никакого дяденьку не видела, а вас, дедушка, видела, как вы в мои сенцы бросили этот узелок.

Бери эти деньги, Господь послал тебе помощь, чтобы ты дочь не ввергла в зло,— сказал ей Батюшка.

Поняла тогда женщина, что ведомы ему ее мысли, упала на колени и со слезами благодарила Бога и Его милосердие, обнимала ноги Батюшке и слезами омывала их.

Он же поднял ее и сказал:

Благодари Господа и Его Пречистую Мамочку за их бесконечное милосердие к нам, грешным, молись Богу и расти свою дочь в благочестии.

Дочь этой женщины действительно выросла благочестивой и смиренной, вышла замуж за хорошего человека, родились у них трое детей, которых она воспитала честными, добропорядочными людьми. Так, по молитвам своих служителей, Господь избавляет от зла и помогает в беде.

Одному Господу ведомо, откуда Батюшка взял такую большую сумму денег, ведь юродствовал, сам жил бедно, ничего не имел, иногда за целый день не было у него куска хлеба, а тут вдруг такое бо- гатство, и ведь себе не оставил ни единой бумажки.

Ночью как-то пришел Батюшка к железнодорожнику Петру и говорит: «Пойдем скорее на угольный склад». Дочь их Люба поднялась и пошла за Батюшкой, дорогой вспомнила и говорит: «Я книжку угольную не взяла».— «Сегодня она не нужна, иди быстрее»,— ответил Батюшка.

Подходят к воротам склада, а у ворот стоит молодой человек, Батюшка говорит ему:

- Что же ты хочешь делать с собой, подумал ли ты, куда пойдет твоя душа! Воспитывай детей своих и молись Богу; у тебя ведь жена и двое детей, а ты собрался душу свою отдать диаволу.

Люба всмотрелась, а над головой человека на воротах,—веревочная петля. Человек собирался повеситься, а Батюшка спас его душу, не дав диаволу его добычу. Не попустил Господь погибели, но ждет покаяния.

Как-то вечером через три дома от Батюшки хозяйка гонит корову домой и видит: Батюшка вбежал к ним во двор, что-то бросил им в сенцы и быстро-быстро убежал со двора. Женщина заходит, смотрит, а он бросил ей белую простыню. Ну она и подумала: «Юродивый, что с него возьмешь, что придумает, то и сделает». А утром сына привезли мертвого, погиб при сцепке вагонов.

К соседу зашел отец Феодосии, взял веник и начал сметать с окон, дверей, со всех уголков. Соседка пришла к матушкам и говорит: «Ваш дедушка с ума сошел, вы его не пускайте».

На другой день подъехала на машине милиция, конфисковала все имущество, а жильцов выслала.

Из Ростова приехали три женщины к отцу Феодосию, но сначала пошли по городу кое-что купить, управились с покупками и пошли к Батюшке. Две оставили деньги на обратный путь, а третья так увлеклась покупками, что израсходовала все до копейки и на билет не осталось.

Пришли к Батюшке, он их встретил, благословил и начал служить молебен. Две-то молились, а третья только и думала о том, где она возьмет денег на билет. Батюшка поворачивается к ней и говорит:

- Мария, ты не слушаешь молитв, не молишься, а дергаешь меня за палец и говоришь: «Батюшка, дай денег на билет». Слушай внимательно и молись.

Мария смутилась, ведь она молчала, никому ничего не говорила, а только думала.

Батюшка закончил служить молебен, всех благословил, дал Марии денег на дорогу и проводил всех.

Когда Батюшка был в ссылке, Вера Соболева усердно молилась за него, чтобы Господь вернул такого молитвенника и помощника верующим, и вот приехали трое женщин и сказали Вере, что Батюшка дома, в Минводах, вернулся из ссылки и что они побывали у него.

Вера была очень больна, не могла подняться и просит тех женщин, чтобы они опять съездили в Минводы и попросили Батюшку помолиться за нее. Две из них поехали. Батюшка их встретил, благословил, посадил за стол и говорит, обращаясь к Марии, которой давал прошлый раз деньги на билет:

Мария, скорее кушай и езжай за Верой, привези ее сюда, а то она умрет, у нее ведь четверо детей.

Батюшка, она безнадежная, ее не довезешь, она в поезде умрет,— ответила Мария.

Довезешь,— говорит Батюшка,-езжай скорее и довезешь.

Мария поехала и привезла Веру. Батюшка отслужил молебен и дал Вере испить святой воды. Она выпила, а он дает ей еще и еще. Она пила и пила, да и говорит:

Уже не могу пить, живот полный.

Это животворящая вода, она всю нечисть из тебя выгонит,— ответил ей Батюшка.

Потом дал ведро, у нее началась рвота и пошла нечисть черная, как смола, очень много вышло, а через три дня Вера стала совсем здоровой и поехала домой.

Одна женщина принесла к Батюшке больного ребенка и просит причастить его. Батюшка спросил: «Кто его крестил?», а женщина ответила, что крестили в Пятигорске, тогда Батюшка отвечает, что если в Пятигорске крестили, то несите туда и причащать.

Женщина заплакала и пошла домой. Идет и плачет и ропщет всю дорогу: «Вот какой Батюшка, немилосердный, не причастил больное дитя, умрет без причастия».

Несет, а ребенок и не шевелится, она еще больше плачет —умер ребенок без причастия. Принесла домой, развернула, а ребенок проснулся с улыбкой, встал на ножки и стал играть, как будто и не болел вовсе.

Утром отец Феодосии приходит к ним и говорит: «Раба Божия Александра, что ты ропщешь, ведь Господь исцелил дитя твое, а ты ропщешь. Положи три поклона и молись Богу, благодари за исцеление». Женщина от радости упала к ногам Батюшки со слезами на глазах. Просила прощения и благодарила Бога и его за исцеление ребенка.

Она и сейчас жива и всегда вспоминает милость Господню, по молитвам Батюшки, а мальчик вырос и стал добрым человеком.

Вскоре после того как Батюшка приехал из ссылки, он сказал Анне: «Напиши маме в Крымскую, пусть продает там домик и едет сюда, в Минводы, здесь будет жить, и Мария пусть приезжает из Москвы, она тоже должна жить здесь; у вас всегда будут люди, и дом ваш не оскудеет никогда».

Так и поступили. Анна продала дом в Крымской и приехала в Минводы. Здесь купили домик, Батюшка благословил Анну жить с мамой. Вскоре приехала и Мария из Москвы, но, когда пошла в паспортный стол, ей отказали в прописке, требуя покинуть Минводы в 24 часа.

Она в слезах и смятении вернулась к Батюшке и говорит: «Как же мне теперь быть, в Москве рассчиталась, в Крымской продали дом, а здесь не прописывают, куда же мне теперь деваться?» На следующий день приходит Батюшка и говорит:

- Анна, похоже, ты пойдешь и Марию пропишешь.

Батюшка, так ведь она сама ходила и не прописали, как же я пропишу? -недоумевает Анна.

Иди, пропишешь,--уверенно ответил он.

На другой день Анна взяла те же документы и пошла, а сама места себе не находит, волнуется, что-то ей сейчас скажут.

Документы взяли, ни слова не сказав, а через несколько дней вернули с постоянной пропиской в Минводах.

Из Баку приехала женщина посетить отца Феодосия. Когда она вернулась домой и пошла в магазин, то услышала разговор двух женщин. Одна из них, молодая, на костылях, рассказывает другой, что видела во сне старика в белой сорочке и он ей сказал, что, если хочет, чтобы ноги исцелились, пусть приедет к нему в Минводы и получит исцеление. А она там никогда не была и не знает, как его найти.

Тогда женщина, побывавшая у отца Феодосия, говорит:

- А вы его узнаете, если увидите?

- Он все время перед моими глазами,— ответила та. - Я поеду с вами в Минводы, и мы его найдем,— сказала тогда женщина.

И они поехали в Минводы, подошли к двору, а Батюшка, в белой рубашке, вышел им навстречу; женщина на костылях сразу же узнала в нем того, которого видела во сне. Батюшка встретил их, благословил, перекрестил Животворящим Крестом, и женщина сразу почувствовала, что боли в ногах исчезли.

Она встала на ноги, а они вроде никогда и не болели. Домой она поехала без костылей, здоровой и счастливой. Была она журналисткой. Вскоре она снова приехала в Минводы к Батюшке и взяла с собой фотоаппарат, чтобы запечатлеть образ того, кто помог ей в беде.

Приехала, подходит к калитке, а Батюшка сидит во дворе и чистит кукурузный початок. Она открыла калитку, и в этот момент он оглянулся, приподнял голову, чтобы увидеть вошедших. Она его сфотографировала, и до сих пор эта фотография существует, только на этот раз он в цветной сорочке, а не в белой.

В 1937 г. Мария К. сильно заболела. Голова болела так, что нельзя было глаз открыть. Анна пошла к Батюшке и говорит: «Батюшка, помоги, Мария такая больная, наверное, умрет».

Батюшка пришел к ним домой, подо- шел к Марии, благословил крестом, креп-ко сжал голову и сказал: «До смерти, деточка, не будет у тебя болеть голова».

Тотчас Мария ощутила легкость в голове и во всем теле. Она поправилась, а голова действительно больше никогда не болела.

Бабушка Ефимия так сильно болела головой, что не могла работать и мало ходила, а больше лежала с завязанной головой, туго стянутой бинтом.

Однажды идет она по улице, а голова болит так, что смотреть больно, а навстречу идет старичок, подходит к ней и говорит:

Что, головочка болит?

Взял голову, крест накрест сжал.

Придешь домой,—говорит,— прочитай трижды «Богородице Дево радуйся...», положи три поклона и до самой смерти голова не будет болеть.

Она так и сделала, как старичок научил, и голова перестала болеть. Она все в доме убрала, приготовила еду, все по хозяйству управила, вечером дочь пришла с работы, смотрит—мать такая веселая, подвижная, просто не узнать, она спрашивает:

Мама, что с вами, у вас же голова болит? ___— Уже не болит,— отвечает мать,— старичок научил меня, как надо вылечить голову, я так и сделала, и теперь голова не болит.

Дочь подробней расспросила, как все произошло, и. когда мать рассказала все подробно, дочь догадалась: «Это дедушка Кузька, его все знают, он многих вылечивает».

За год до войны раба Божия Александра приехала к отцу Феодосию, а он ей говорит: «Будет война, такая страшная, как страшный суд: люди будут гибнуть, они отошли от Господа, забыли Бога, и разнесет их ветер войны, как пепел, и признака не останется, а кто будет призывать Бога, того Господь спасет от бедствия».

- Батюшка, я, наверное, не останусь жива?—спрашивает Александра.

- Нет, Боженька не сказал, что ты не останешься жива,-— отвечал он.— Останешься и еще приедешь и увидишь слепого и хромого старца (это он о себе так говорил). Ужасы, ужасы будут, скорее бы умереть, дабы войти в вечный покой, да только не к диаволу в огонь ужасный; молитесь Богу и просите у Бога смерти с покаянием, ибо ужасы неизбежны.

Когда началась война и немцы подступили к Минводам, был такой случай. ^

Быстро-быстро подбегает отец Феодосии к детсаду и говорит детям: «Гулю, гулю... деточки, бегите за мной, бегите». Забавы ради дети побежали за дедушкой, а воспитатели за детьми побежали. В это время снаряд угодил прямо в здание детсада и разрушил его, но никто не погиб, все ушли за дедушкой, и он их спас.

Городская больница находилась рядом с железнодорожными путями, а на путях стояли три вагона со снарядами. Стрелочник смотрит, а дедушка Кузька бежит быстро-быстро, в одной руке держит крест, а другой пытается столкнуть вагоны с места. Стрелочник думает: «Ну дед чудной, ему ли сдвинуть такую силу». Только он так подумал, глянул,—и глазам своим не верит: вагоны потихоньку сдвинулись и покатились от того места, где стояли, и тотчас же в это место упала бомба, не причинив большого вреда ни больнице, ни людям, работающим невдалеке.

Во время Отечественной войны в больнице работала акушеркой Елена, и была у нее семья из пяти человек: сама, мать, болящая сестра и два сына. Жить было трудно, продуктов не хватало.

На работе давали продовольственные карточки, по которым получали скудный паек и питались кое-как.

Однажды мальчик пошел получать паек и потерял карточки. Елена с горя не знала, что делать. А диавол вложил ей мысль: голодную семью нечем кормить, значит, надо всех умертвить. Когда все уснули, она взяла яд и ждет, когда кто проснется, чтобы дать ему яд, и так постепенно, по мере того как все будут просыпаться, она их всех отравит, а потом и себя.

В тот момент ей не было страшно, не было и жалости ни к кому, не жаль было и весь мир наполнить ядом.

Она нервничала, но почему-то никто не просыпался. И вот в полночь стучит кто-то в окно, она выходит и видит стоит старичок в белой сорочке и говорит ей: - На вот тебе кусок хлеба и по три конфетки-горошинки, дай всем во имя Пресвятой Троицы, у тебя никогда не будет переводиться хлеб.

Она взяла все, вошла в комнату, посмотрела на хлеб, пересчитала конфетки-горошинки, а их ровно всем по три. ни больше ни меньше.

В это время проснулся старший сынишка, она дала ему три горошинки и сказала: «Какой-то старичок принес».

Я знаю, кто принес, это дедушка Кузька, он всегда дает такие конфетки. а еще он сказал, чтобы нам одели крестики и что наш папа вернется с фронта домой живой».

Так и не свершила Елена свое злодеяние.

Утром она пошла в больницу и рассказала, что к ней ночью приходил какой-то дедушка Кузька, а с ней в больнице работала санитаркой Анна—послушница отца Феодосия; ее Елена и спросила: не знает ли она такого дедушку. Анна ей ответила, что даже очень хорошо знает и живет он недалеко. Елена попросила, чтобы Анна свела ее к нему. Анна ответила, что спросит его разрешения.

Она пришла к Батюшке и сказала, что Елена, которую он посетил ночью, хочет прийти к нему.

- Пусть придет,— ответил Батюшка. Анна пошла к ней домой и пригласила

ее к Батюшке.

Что же ты надумала погубить четырех людей,— встретив ее, сказал Батюшка,—они-то были бы в раю, а куда бы пошла твоя душа, ты об этом подумала? Вот у тебя не будут переводиться продукты, и ты не будешь знать голода, а еще будешь другим помогать, только молись Богу.

- Дедушка, кругом голод, откуда же у меня может взяться хлеб? — спросила Елена.— Кто мне даст его?

— Господь все может, у него все есть,— ответил он.

В то время немцы часто бомбили Минводы, а больница была невдалеке от железнодорожного пути, и в ней никого не было — все боялись бомбежки. Елену стали звать по домам за помощью: и по деревням, и по хуторам. Кто заболеет, ее зовут, а платили продуктами. Так она сама семью кормила, да еще и людям голодающим помогала.

Кончилась война, вернулся муж с фронта, детей вырастили. Сначала умерла мать, потом сестра, а затем и муж, а она и до сих пор живет и никогда больше не знала нужды.

Слава Богу за все!

Однажды Батюшка заходит на хлебозавод, там две женщины работают. Хлеба тогда выпекали мало—не из чего было, немцы не давали муки. Он поднял руки и сказал: «Хлеб будет, хлеб будет...»—и ушел, а женщины говорят между собой: «Наверное, немцев прогонят»,—- и действительно, через несколько дней Минводы были освобождены и хлебозавод стал снабжать население хлебом.

Во время Отечественной войны брат Александры погиб неизвестно где. Сестра ее, матушка Серафима, приехала к Батюшке узнать, что же делать, как молиться за брата и служить ли за него погребение.

Пришла к Батюшке, а у него полным-полно народу, окружили его и никак к нему не пройти, а Батюшка поднялся на какое-то возвышение и кричит ей:

- Серафима, я за всех воинов служил погребение и за твоего брата тоже отслужил, иди молись за него об упокоении.

И хотя она из-за обилия народа не могла ничего сказать, он сам узнал и сказал все, что ей надобно было.

Рабе Божией Александре в войну было 14 лет; она жила у бабушки в Минводах, а другие внуки ревновали ее к бабушке и проявляли недовольство потому, что бабушка любила ее больше других за кротость и послушание. А еще и потому, что родилась Александра преждевременно, семимесячной, и бабушка приложила много труда и забот, пока ее вырастила.

Александра часто хотила к Батюшке с Риммой, племянницей Анны К., очень любила Батюшку и все говорила матери: У какого хорошего дедушки я была, пойди и ты.

Но мать не стремилась к спасению, ее тянуло к другой жизни: широкой, ве- селой—шутки, прибаутки, анекдоты, карты.

Впоследствии ей пришлось работать с Марией, сестрой Анны К. Та ей много рассказывала про Батюшку, но Антонина, так звали мать Александры, знала другого дедушку—баптиста и подпала под его влияние. Однажды Мария привела ее все-таки к отцу Феодосию. Она глянула на него и подумала: «Какой маленький, невзрачный старичок, мой гораздо лучше (она имела в виду баптиста), а Мария говорила, что он хороший».

А отец Феодосии поворачивается к Антонине и говорит:

Тот дедушка лучше, а этот маленький, незавидный.

Тут Антонина поняла, что он прочитал ее мысли и какой перед ней мудрый и прозорливый старец. Он наставил ее в вере, научил молиться, правильно осенять себя крестным знамением и другим правилам православной веры. После этого Антонина больше не общалась с баптистами.

Ее дочь Александра знала немецкий язык еще по школе и, когда освободили Минводы, ее же двоюродные сестры по зависти наклеветали на нее, что она сотрудничала с немцами. Ее арестовали и посадили в тюрьму в Пятигорске. Там она просидела 7 месяцев.

Мать возила ей передачи. Батюшка тоже всегда передавал ей продукты. Благословит и отдаст Антонине, а она передаст. У ворот тюрьмы стояли длинные очереди, чтобы передать посылки арестованным, и принимали их строго: смотрели, в какой посуде и упаковке. И если одни по нескольку дней не могли передать посылку, то Антонина всегда, в тот же день, все передавала и ей ни разу ничего не вернули, хотя нередко приносила она кувшины или банки.

Находясь в тюрьме, Александра усердно молилась Богу; вместе с ней сидела монашенка, и она ее многому научила, в том числе молитвам «Богородице Де-во...», «К кому возопию...». Однажды все уснули, а Александра с матушкой читают молитву. Вдруг дверь открывается и входит Пресвятая Богородица с отцом Фео-досием, в таком прекрасном, ослепительном сиянии, что глазам больно.

Благословили их от двери, а отец Феодосии сказал: «Завтра пойдешь домой». С этими словами они и ушли. Александра от удивления не могла рот закрыть, потом немного справилась с волнением и стала говорить с матушкой об этом чудесном посещении, однако оказалось, что матушка ничего не видела. На другой день Александру освободили, а она была очень больна, ведь спали на холодном полу. Приехала она домой, и опять бабушка стала лечить ее и ухаживать за ней, а другие внучки, двоюродные сестры, не успокоились, вновь начали клеветать. Тогда Александра вынуждена была на некоторое время уехать в Ростов, но сестры продолжали писать доносы и ее снова арестовали. Выслали ее в Магадан на 5 лет; там она вышла замуж и, отбыв срок ссылки, вернулась к бабушке. Та отдала ей свой домик, и она живет теперь спокойно. Слава Богу! У нее родилось двое детей, церковь она не оставляет, прославляет Бога.

Мария, сестра Анны К., жила в Новороссийске у одной женщины по имени Зинаида. Та нянчила девочку Марту, и Мария часто привозила эту девочку в .пустынь к Батюшке; он ее очень любил и играл с ней.

Во время войны Марту забрали в армию. Зинаиде пришлось очень туго, и она переехала в Минводы. Здесь она жила у Марии и Анны. Устроилась на работу в больницу, но работать не смогла по болезни и решила поехать в Ростов, где у нее было три сестры. Но сестры к ней плохо относились, и вскоре она умерла. Прошло некоторое время, и Мария, се-

стра Анны К., видит во сне, что пришла Зинаида, встала на пороге, вся черная, одни глаза блестят и зубы, да и просит ее о помощи. Мария отвечает ей: «У тебя же три сестры, что же они тебе не помогут, а я ведь сама на больничном, Анна одна работает, чем я тебе помогу?» — «Никто мне не поможет, только ты»,— отвечает Зинаида.

Утром Мария пошла к Батюшке и рассказал ему сон. Батюшка отслужил погребение и помолился за Зинаиду. Через несколько дней Мария снова видит ее во сне, приходит она уже светлая и радостная и говорит: «Ты мне очень помогла, мне стало намного лучше, но помоги еще». Утром Мария опять пошла к Батюшке и рассказала сон. На этот раз Батюшка отслужил панихиду, а ночью Мария опять видит Зинаиду, она говорит: «Мне теперь хорошо, помоги теперь Марте».

Раба Божия Антонина из Новороссийска познакомилась с баптистами, мужем и женой; они прш лашали ее в свою секту, но она им сказала, что их вера неправильная.

Нет, только наша вера правильная, - отвечают они.

Тот да Антонина предложила им поехать в Минводы к старцу, который и может сказать, какая вера правильная. а какая нет. Они согласились. Приехали в Минводы и пришли к отцу Феодосию. Он их встретил с крестом в руках: Антонину благословил, дал ей поцеловать крест и унес его в свою келью. К баптистам же не подошел с крестом, так как предвидел, что креста они не признают. Затем подошел к мужу и спрашивает:

— Ты Бога знаешь?

— Знаю,—отвечает тот.

Ты креста не признаешь и Бога тебе не видать: вот скажи, где твое чадо кричит в миру? Тебя отец и мать воспитали, а ты свое дитя бросил.

Понял тогда муж, что перед ним не просто старец, а прозорливый человек. Он знает его тайные дела, которые он ото всех тщательно скрывал.

Еще когда он служил в армии, познакомился с девушкой, обманул ее, нажил ребенка и, демобилизовавшись, тайно уехал, ничего не сказав и адреса своего не оставив. Потом он женился на другой и знал свой грех только сам, старец же обличил его. Он упал перед Батюшкой на колени и просил молиться за него и научить его правильной вере. Отец Феодосии стал учить его, как молиться, рассказал ему о кресте, научил креститься и в результате привел их к православной вере. На третий день они собрались уезжать. Батюшка их всех благословил и говорит:

- Вы из этого города?

Нет не из этого,— ответил муж.

- А вы из одного дома?—спрашивает Батюшка.

— Нет,— отвечают они.

Вы из одного города и из одного дома,—сказал отец Феодосии, а затем, указывая на Антонину и обращаясь к мужу, добавил.

- Это ваша мать.

- Нет, она нам не мать, а просто знакомая,— сказал мужчина.

Нет это ваша мать,—настойчиво повторил он.

Они ничего не поняли, а когда пришли на квартиру, где ночевали, и рассказали хозяйке, что сказал им старец, она, хорошо знавшая Батюшку, сказала им: «Значит, будете жить в одном городе и в одном доме, а Антонина будет вам как мать, потому что через нее вы познали настоящую веру».

Ну мать так мать,— сказал мужчина,—но чтобы переехать в этот город,— этого никогда не будет, ни за что я сюда не перееду.

- Переедешь, раз сказал старец, он зря не скажет,— ответила ему на это старушка. Однажды Антонина из Новороссийска собралась ехать в Минводы к Батюшке. С большим трудом достала билет, ехала с пересадкой, доехала до Ростова, а оттуда никак не может уехать. Люди неделями сидят и не могут уехать. Она три дня просидела в Ростове и уже было собралась ехать назад, только с горькими слезами просила Господа, чтобы Он помог ей добраться до Минвод, и вдруг ей пришла в голову мысль ехать без места. Она вошла в вагон, проводник этого не заметил, и она поехала.

В вагоне несколько раз проверяли билеты и никто ей ничего не сказал, так и доехала. Пришла к отцу Феодосию, а он говорит: «Чудом доехала». Он все знал, как Господь помог ей добраться до него по его молитвам. Но много пришлось Антонине претерпеть за неверие словам старца. Это было назиданием и другим. Так Господь наказывает за неверие.

Однажды отец Феодосии сказал ей: «Вот ты теперь как ребенок, не имеешь греха, в чистоте живешь, когда же впадешь в тяжкий грех, не отчаивайся, а подними руки ко Господу и крикни: «Господи помилуй!» Господь и помилует».

- Дедушка, разве можно прожить без греха? -спрашивает Антонина. - Есть грех, что по естеству, а есть, что через естество,— отвечал он.

А какой по естеству, какой через естество? — спросила Антонина.

По естеству —это когда кого обидел, осудил. Вечером прочитай молитвы «Отче наш...», «Верую...», «Богородице Дево радуйся...», положи 12 поклонов, попроси у Господа прощения и Господь простит, а через естество — это убийство, воровство, пьянство, прелюбодеяние, блуд и другие такие грехи; их надо исповедовать у священников и молиться за них с усердием.

- А какой у меня грех?—спросила Антонина.

Впадешь в блуд,— отвечал он. Никогда такая не была и ни за что этого не сделаю,—с уверенностью ответила Антонина.

Ей надо было упасть в ноги старцу и попросить его, чтобы он помолился, чтобы этого не случилось, а она понадеялась на свои силы.

Случилось так, что она не устояла и впала в блуд.

До этого Батюшка писал ей письма и называл ее «дорогая, золотенькая внученька», а когда впала в грех, он написал ей: «Безумная ты»... Он в Минводах, а она в Новороссийске, а он все знал, что случилось. Она получила от него такое письмо и отчаялась, что не сможет искупить грех, а потом вспомнила, как отец Феодосии говорил:

- Не отчаивайся, подними руки ко Господу и воскликни: «Господи, помилуй! Господи, помилуй! Господи, помилуй!»

Родилась у Антонины дочь, и она 5 лет не могла приехать к Батюшке. Была война, да еще совесть мучила. А потом все-таки приехала. Видит: и домик тот, и иконочки те же, и Батюшка тот же, а она уже не та. Сколько было пролито слез покаяния, и поведала она грехи свои и просила прощения, Батюшка исповедовал ее и сказал:

— Прощаю, разрешаю...

Для нее это была такая духовная поддержка и радость, казалось, какой-то камень свалился с плеч...

Ей бы на ее месте радоваться, благодарить Бога да молиться и верить, что Господь прощает кающимся, а она пошла к знакомой и осудила старца, говоря: «Неправду он сказал, что Господь простит вот так быстро; разве может Господь простить, дедушка просто утешает меня». На другой день пошла она к нему, а он убегает от нее. Она говорит: «Дедушка, я к Богу пришла», а он говорит: «Как тебя зовут»?

- Антонина, разве вы не знаете меня? Ничего не пойму,—говорит он,— сама говорит, что Бог не простил и сама же говорит, не знаю, так вот пусть будет, как ты говоришь, по твоим словам, что Господь не простил, ходишь как баба базарная— бе, бе...

Он знал, что она ему не поверила, да еще н осудила его и ушел от нее, не стал с ней разговаривать.

Пришла она на квартиру свою, обливаясь горючими слезами, такому старцу не поверила, да еще и осудила. Всю ночь проплакала и просила у Господа прощения, говоря: «Если Ты, Господи, простишь, то и старец простит». Казалось ей, что она говорит с Богом живым. Утром вновь пошла к отцу Феодосию. Он вышел, встретил ее с улыбкой — радовался он, что она искренне раскаялась в своих грехах, принял он ее покаяние. Антонина просила у него прощения, говоря:

Это меня Господь проучил, что надо верить таким старцам.

В другой раз Антонина приехала из Новороссийска к Батюшке, а жара была сильная, дождя не было, все высохло; люди приуныли, все просят у Господа дождика, а его все нет и нет.

На следующий день пошла Антонина к Батюшке, а он собрал все горшки, тази- ки, ведра и поставил вокруг хатки, откуда с крыши вода стекает. Все, кто видел это, заговорили: «Дедушка ждет дождя». На небе ни тучки, а к вечеру, на радость всем, прошел сильный-сильный дождик.

Батюшка много говорил притчами, не всегда понятными для людей. Вот так, например: «Широкая-широкая дорога, а на этой дороге большой камень, а на нем золотыми буквами написано «Раев камень». Люди проходят мимо и не замечают этого камня».

Женщины, разгадывая, говорили, что это он о себе говорит, что у него вера, как камень, принесена из рая, а люди проходят и не замечают такого светильника, а широкая дорога — это дорога в мир. Часто он поучал, чтобы читали Иисусову молитву, и говорил, если бы люди знали, что ожидает их после смерти, то и день и ночь молились бы Богу.

Отец Феодосии благословил Антонину переехать в Минводы. Переехав, она остановилась у старушки по имени Людмила, у которой останавливалась, когда приезжала с баптистами, и на другой день пошла с дочкой и этой старушкой к отцу Феодосию. Антонина спросила у Батюшки, где он благословит ее жить, а он посмотрел на матушку Людмилу и ска- зал: «Мать Людмила, пусть она поживет у тебя».

Пусть живет,— сказала матушка,- - да будет воля Господня.

Тогда отец Феодосии взял крест, подошел к Антонине, благословил и сказал: Там тебя будут бить, ругать, гнать, а ты терпи и не ропщи, будет тебе награда мученицы.

Неужели люди верующие так будут поступать с ней?—подумала Антонина.

Отец Феодосии благословил и добавил: «Надо все терпеть». Так и стали они жить у матушки Людмилы. Сначала все было хорошо, а потом дочь матушки стала ревновать матушку Людмилу, плачет и матери своей высказывает: «Вы Антонину любите, вы с ней делитесь последним куском хлеба; вы своих променяли на чужих!» И так возненавидела Антонину и ее дочь, что в течение года все предсказанное Батюшкой сбылось: и гнали ее, и били, и выкидывали вещи со словами: «Откуда ты взялась на нашу голову! Хот ь бы ты куда ушла и не вернулась!»

Антонина только плакала и молилас ь Богу. Она знала, что ей все надлежит тер петь за свои грехи: идешь ко спасению -приготовься к искушению...

Сначала только дочь матушки Людмилы на нее нападала — это еще можно было терпеть, но потом и сама Людмила восстала. Тогда ей стало так горько, что и передать трудно. Как-то внуки матушки украли у нее деньги, печенье и конфеты, а вина пала на дочь Антонины. Матушка сильно ее избила, все допрашивала, а девочка плакала и говорила, что не брала, а сама тайно просила Бога, чтобы он открыл им, кто взял.

Ей было 12 лет. Она пррчла сто Иисусовых молитв и положила 100 поклонов. Все делала, чтобы никто не видел, и просила Божией помощи. И вот Людмила видит во сне, что Антонина с дочерью несут муку и им тяжело, не могут донести, а Людмила идет навстречу. Девочка просит ее: «Бабушка, помогите нам донести муку», а Людмила махнула рукой, сказала: «Сами донесете». Смотрит, идет Женщина в белом сияющем одеянии, погрозила Людмиле пальцем и говорит: «Не обижай их», а сама подошла к девоч-к|е и начала давать ей платки, отсчитала 100 белых платков и дала ей их в правую руку и стала невидима.

Людмила проснулась рано и подошла к постели, где спали Антонина с дочерью. Стала их оплакивать. Они проснулись, и она стала просить у них прощения, что напрасно нападала на девочку, знала, что не девочка взяла деньги и сладости и что приснился ей сон, и пересказала его. Так детская молитва дошла, до Господа, и Сам Господь открыл невиновность ребенка.

В Новороссийске тяжело стало жить, а в Минводах легче. Тогда муж с женой, бывшие баптисты, переехали в Минводы, купили себе дом и забрали Антонину к себе, и она долго жила, пока дочь выросла и построила себе домик. Они ее почитали как мать. Так и сбылось предсказание старца.

Пошла однажды Антонина к отцу Феодосию, а он говорит ей: «Молил я Боженьку умереть мне. Боженька, сколько же мне жить? А Боженька сказал: «Поживи еще немного, у тебя миллион духовных детей, ты их всех любишь и всю тварь жалеешь». Стало быть, я еще немножко поживу». Потом, когда к нему кто-нибудь приезжал, он им говорил: «Как вы успели застать меня живого.»

Он прожил после этого недолго.

За несколько дней до смерти он лежал больной и говорит: «Через три дня конец света». Люди думали, что через три дня Господь придет и будет конец земного мира. Но он говорил о своей кончине: он был светильник мира, и этот светильник угасал.

Перед кончиной он заболел. Ухаживала за ним Мария Ковалева, сестра Анна К. Вызвали врача—хотели отправить его в больницу, но он не согласился, а женщина-врач покормила его из своих рук, и он ей сказал: «Буду за тебя Богу молиться до девятого поколения».

В течение 5 суток не отходили от него Мария, Александра, Наталья, Пелагея и Люба, и спать не хотелось и усталости не было.

Через 5 суток он поднялся и сказал Марии: «Иди отдохни: если тебя кто обидит, приходи ко мне, всегда, где бы я ни был, помогу тебе. Всегда читайте Иисусову молитву и правильно креститесь». А потом спрашивает Марию: «Как ты думаешь, сколько мне лет?» Мария отвечает: «Один Боженька знает, я не знаю». А он говорит ей:

- Истинно говорю, а не ложно, Господь свидетель, мне 1000 лет.

Потом снова спрашивает у Марии: «Как ты думаешь, сколько мне лет?»-«Один Боженька знает, а я не знаю»,— ответила она.

- Истинно, истинно говорю, а не ложно, Господь свидетель, мне 600 лет.

Помедлив немного, он в третий раз спрашивает: «Как ты думаешь, Мария, сколько мне лет?» — «Один Боженька знает, а я не знаю»,- снова ответила Мария.

- Истинно, а не ложно говорю, Господь свидетель, мне 400 лет. И никто не знает, почему он так сказал и что это значит. А потом еще сказал: «Я был уже мертв, но просил Боженьку оставить меня пожить еще немного, благословить своих чад, и Господь дал мне».

Мария тут же подумала: «Хотя бы еще года три пожил». Он посмотрел на нее и сказал:

Нет, совсем мало-мало.

На шестой день он поднялся, вышел на улицу, собрал детей. Он их так любил и играл с ними. Все удивлялись, такой больной, а поднялся и бегает, как здоровый.

На седьмой день он снова слег и больше не поднимался.

Перед самой кончиной он попросил Марию святой водой обтереть его руки и всех благословил, а когда пришла Людмила, он отвернулся. Она подошла, попросила благословения, но он к ней не повернулся, а рукой благословил.

Впоследствии Людмила отпала от церкви, да так и умерла. Когда Людмила ушла, он сказал:

- Я собирал домик, да с таким трудом, из разных досок, а он рассыпался, осталось мало-мало.

Это он говорил, наверное, о своих чадах.

- Когда хозяин уйдет, все животные будут плакать—и коровка, и курочка.

Помолчав, добавил: «Так и было». Когда он скончался, коровы ревели и их не могли успокоить, а курочки головки нагнули и тихо-тихо: «ко-ко-ко...»

Был он очень больной, при нем было пять человек, и они говорили между собой: если умрет, как его хоронить? А спросить стеснялись и просили Марию, чтобы она спросила у него. Мария подошла к нему и не спрашивает, а только смотрит на него и молчит, а он говорит ей: «Дети, читайте Иисусову молитву и правильно креститесь, а меня Господь сам управит. Сам пришлет человека».

Благословил всех, кто был принем: Марию, Наталью, Александру, Любу. А Полина открыла дверь и стоит, не подходит. Батюшка держит руку для благословения и ждет, а глаза уже закрыты. Люба говорит: «Ну иди же, Поля, скорее, он тебя ждет». Она побледнела и стоит, не может сдвинуться с места. Тогда Люба подбежала, схватила ее за руку и притянула к Батюшке. Полина упала на колени, обхватила его ноги и заплакала, а он открыл глаза, благословил ее и тихо испустил дух.

— Что же ты не спешила подходить, могла бы не получить благословения?-говорит Люба Полине.

- Я видела, как Спаситель стоял над Батюшкой, держал, как младенца, его ду- ту, потому я онемела и не могла сдвинуться с места.

А Анна видела перед его кончиной, как Архистратиг Михаил благословлял Батюшку.

Скончался отец Феодосии на 148-м году жизни (по паспорту), 3 августа 1948 г.

Когда его не стало, в святом углу, как на Пасху, зазвонили колокола. Анна пришла с работы и побежала к священнику, а священника вызвали куда-то на требы.

Ее соседка, по имени Иулиания, пошла в храм отслужить панихиду, но священник, уже закончив службу, отправился на требы. Там она встретила странника с посохом в руке. Посох с крестом, а странник—в скуфейке, босой. Соседка пригласила его к себе домой, чтобы покормить, а он говорит ей, что он слепой и хромой,

Она ответила, что проводит его. Идут они, а она все с дороги убирает, где камешек, где палочку, а он ей говорит:

Раба Божия Иулиания, сколько ты сегодня добра сделала. Шел бы пьяный, споткнулся и выругался бы, а диавол порадовался бы, а ты убрала камешек с дороги и оградила от зла.

Пришли они домой; она стала угощать странника. Пришла к ней женщина по имени Тамара и говорит:

- Отец Феодосии скончался.

Странник поднялся, перекрестился и говорит: «Пойдем туда, медлить нельзя». Когда они зашли в комнату, где лежал отец Феодосии, странник сказал: «Благословите пропеть...»

Все недоумевали, что он пропоет, а он начал отпевать Батюшку без всякой книги, все по памяти. Исполнив отпевание, сказал, обращаясь к покойнику:

— Спаситель ушел уготовать место Своим ученикам, а ты идешь уготовать место своим чадам; теперь их мало, а потом будет много.

Когда все закончил, сказал: «Теперь мне надо идти в Георгиевск, меня там ждут».

Иулиания собралась идти его провожать и купить ему билет, но он ей ответил: «Господь не велит мне покупать билет». Пошла Иулиания с ним на вокзал и говорит ему: «Постойте, я пойду куплю билет». Подошла к кассе, ей сказали прийти через час. Она вышла, а странника нет. Спросила у продавщицы мороженного, не видела ли она дедушку какого, а она ответила, что видела ее одну и с ней не было никакого дедушки.

Проводники стояли у вагонов, и она их спросила о страннике — ведь он примет- ный. Они тоже сказали, что никакого странника не было. Спросила она и милиционера, но он сказал ей то же самое, что видел ее одну и что она сама с собой разговаривала.

Тогда она прошла по вагонам, посмотрела, нигде его нет и никто его не видел. Всех на перроне переспросила, все ей отвечали, что видели ее одну и никакого странника не было. С тем она и вернулась домой.

Перед выносом тела люди попросили сделать фотографию Батюшки, но сфотографировать его не смогли, ибо от гроба исходило сияние. Тогда фотограф спросил: «Кто был этот человек, что такое сияние исходит от него?» Ему ответили: «Иерусалимский священник». На это он сказал:

Великий он был человек, нигде и никогда я не видел такого сияния.

Когда вынесли гроб и донесли до окраины города, к гробу подошли четыре юноши, такие красивые, с длинными волосами, в белых сорочках, в черных брюках и легких сапожках, подняли на руки гроб и несли до самого кладбища. Когда гроб опустили в могилу, засыпали, собрались уходить с кладбища и идти поминать, захотели пригласить тех юношей, но их не оказалось среди присутствовав- ших и никто не видел, куда они подевались. Так никто и не знает, кто это был.

Когда Батюшку поминали в Минводах, одна старушка 115 лет, очень благочестивая, видела, как его поминали в Ростове: сначала ангелы, а потом мирские, и видела эта старушка, что было на поминках.

Когда Батюшку похоронили и все ушли, а раб Божий Николай, молодой верующий, остался на кладбище и молился, вдруг такой сильный свет осветил могилку и все вокруг, что Николай, не в силах смотреть, упал на железный крест и рассек себе лицо. Когда он поднялся, все было как прежде, сияние рассеялось. Он поднялся и пошел на поминки. Все увидели его разбитое лицо, и он рассказал, что произошло.

На четвертый день после похорон отца Феодосия его соседка видела сон, что на том месте, где жил Батюшка, вырос большой сад и отец Феодосии в облачении сидел в том саду вместе с Серафимом Саровским и, взглянув на женщину, сказал: «Подойди, я тебя благословлю». Потом, показывая на Серафима Саровского, добавил: «Это брат мой, Серафим Саровский».

Утром женщина спрашивает: «Кто такой был ваш дедушка, что я видела его во сне, такого славного, с братом Серафи- мом Саровским?» Ей как могли рассказали. Муж ее, который работал проводником, после этого всегда перед дорогой приходил или посылал на могилку жену за благословением и всегда ему сопутствовала удача.

Через некоторое время другая соседка замочила белье на ночь для стирки, а ночью видит сон: отец Феодосии пришел и говорит: «Смотри, завтра не стирай, завтра мой брат именинник». Утром она пошла к соседям узнать, какой завтра праздник, а ей сказали, что Николая чудотворца. Тогда она оставила все дела, собрала для панихиды все необходимое и пошла в храм.

В Ростове Татьяна понесла на базар сапоги продавать, ведь после войны трудно было. Ее арестовали за спекуляцию и отправили в тюрьму. Днем заставляли работать. Работа была тяжелая, на стройке, и ей пришла мысль попросить помощи у отца Феодосия. Она его живого не видела, но много о нем слышала от ростовских почитателей Батюшки. Вечером, вернувшись в камеру, она, со слезами и надеждой на помощь Бога, помолилась и усиленно попросила отца Феодосия помочь ей.

Ночью видит во сне, как отец Феодо- сии на белых конях, запряженных в крестьянскую бричку, заезжает прямо в камеру и, показывая на женщину, говорит: «Эта пойдет домой завтра, у нее малые дети. Царица Небесная молит за нее Сына Своего, Господа Иисуса Христа, а эта тоже пойдет домой, у нее мать больная и пятеро детей. За тобой приеду через неделю».

Она сильно закричала и, сонная, упала с нар на пол. Поднялась и смотрит на женщин, а они проснулись от шума. Тогда она говорит, показывая на одну: «Ты утром пойдешь домой, у тебя малые дети». И, повернувшись к другой, тоже говорит: «И ты уйдешь, у тебя мать больная и дети; утром освободят пять человек, мне во сне сказал Батюшка отец Феодосии». Рассказала им сон и все, что слышала о Батюшке.

Они обещали, что, если сон исполнится, они пойдут молиться в церковь. Утром действительно всех пятерых, на которых указал Батюшка, освободили. Они радовались и благодарили Бога и Батюшку.

Через неделю опять видит Татьяна во сне Батюшку на оседланной белой лошади. Он заезжает в камеру и говорит: «Татьяна, собирайся домой, дети плачут и мать старая плачет». Татьяна проснулась, плачет и радуется, надеясь на помощь отца Феодосия. В тот день ее действительно освободили.

Еще при жизни отца Феодосия, когда он приезжал в Крымскую, собиралось столько много народа, чтобы его послушать, что даже в комнате не помещались— двор был полный. Позвали женщину по имени Татьяна, а она ответила: «Подумеешь, пустынник. Все попы одинаковые».

Прошло много лет, Батюшка уже отошел ко Господу, и видит Татьяна сон: идет Батюшка отец Феодосии и Анна Ковалева, подходят к ней, а Батюшка, показывая на Татьяну, спрашивает: «Это та, которая говорила, что все попы одинаковы?»—«Да, да, та»,—отвечает Анна. Тогда, обращаясь к Татьяне, Батюшка говорит: «Покайся, покайся, покайся».

Увидев этот сон, Татьяна собралась и поехала в Минводы, чтобы на могилке попросить у Батюшки прощения. Рано утром Татьяна и Анна с Марией пошли на кладбище. Подходят и слышат прекрасное пение, как будто идет служба. Они подумали, что кто-то пришел раньше их и поет. Подошли к могилке-никого нет, кроме одной женщины на соседней могилке. Они обратились к ней, не слышала ли она пение и кто тут был, но она ответила, что никого не было и пения не слышала.

Женщина, в свою очередь, рассказала, что этой ночью видела во сне, что пришла она на могилку мужа и слышит пение на могилке отца Феодосия. Она пошла туда, откуда слышалось пение. Подходит, а там идет служба: все священники в белом одеянии и народу много-много. Там и священники, и монахи, и мирские, и муж ее там. Она подходит к мужу, а он говорит ей: «У нас здесь каждый день служба». Проснувшись, она пришла на могилку мужа. Так они стоят и разговаривают: Татьяна, Анна, Мария и та женщина. Подходят Агафия, Феодосия и мама Александры. А снега было очень много. Они снег разгребли, стали на колени и начали читать акафист Богородице «Взыскание погибших...». Все стояли на коленях, и, когда ноги у Татьяны заледенели, она подвинулась, чтобы дать место вновь приходящим. Все молились вместе. Во время чтения акафиста никто не смотрел, кто еще пришел. Читали, читали, а потом подошедшие запели последний, 13-й кондак. Так хорошо пели!

Феодосии очень хотелось посмотреть на поющих, но она этого не сделала, а Татьяна повернулась и стоит молча, ничего не говорит остальным, а они тоже подпе- вают. Закончили акафист, повернулись, а никого нет.

Тогда все поняли, что это неземные жители приходили славить Небесную Владычицу. И Татьяна убедилась, что не все попы одинаковые и что именно отец Феодосии не такой, как все.

Антонина тоже не могла понять, зачем ходят на могилку к Батюшке — ну мертвый и мертвый.

Однажды шли женщины на кладбище и позвали Антонину. Она забрала детей, и они пошли. Когда стали подходить к кладбищу, она вдруг остановилась как вкопанная, побледнела, а потом заплакала. Встала на колени, смотрит на кладбище и плачет, а все смотрят и не могут понять, что с ней.

Потом она поднялась и со слезами рассказала, что видела: вышел Батюшка с крестом в руках им навстречу и всех благословил. Тут она поняла, что Батюшка не просто мертвый, а угодник Божий.

Когда Антонина отошла ко Господу, Феодосия видела во сне, что стоит Антонина перед Батюшкой и горько плачет: «Батюшка, простите меня». Батюшка благословил ее и сказал: «Прощаются тебе грехи».

После кончины Батюшки первый раз Мария Ковалева поехала в Крымскую, чтобы посетить пустынь . и источник. Вместе с ней приехали еще восемь человек, среди которых была одна болящая Анна. Перед тем как идти к источнику, взяли благословение и пошли в полночь, чтобы к утру прийти на место.

По дороге враг рода человеческого чинил им разные препятствия: то казалось, что неподалеку драка, то темень, как стена. Болящая Анна шла с большим трудом: ее вели, ей помогали, как могли. Все шли с молитвой. Все вокруг себя ограждали крестным знамением. Когда подошли к источнику, уже рассвело. Больная первая взяла кружку, набрала воды, умылась и попила. Потом все остальные набрали воды, умылись, попили и начали молиться.

Закончили молитвы, сели за трапезу, спохватились, а болящей женщины нет. А она набрала воды, всю себя облила и быстро пошла в гору. Остальные поели, набрали в посуды воды и отправились домой. Теперь болящая шла впереди всех и несколько раз ела, а до этого в течение трех месяцев не могла ничего есть. Приехав домой, спустя некоторое время пришло письмо от болящей Анны — она полностью исцелилась и вышла на работу.

Племянница сестер Анны и Марии К., дочь Агафьи, третьей сестры, Римма учи- лась вместе с юношей Владимиром. Закончив учебу, они тайно зарегистрировали брак.

Тайно потому, что Римма знала, что ни мать, ни тем более тетки не дадут согласия на брак без венца. Они зарегистрировались, и Владимир поехал в Ростов, где ему надо было еще учиться. Римма тоже поехала к нему, сказав матери и теткам, что хочет посетить верующих, живущих в Ростове.

Приехала она в Ростов, прожила у Владимира две недели и забеременела. Вернулась домой и живет себе, получает письма от Владимира, а дома никто ничего не знает. По прошествии двух месяцев беременности она видит во сне, будто она еще школьница, а мать оставила ее дома, куда-то отлучившись, и при этом ей наказала никуда не уходить. Римма не послушала и пошла к подруге. Через некоторое время приходит она домой, а дверь открыта. Она испугалась, думала, что воры и что ей теперь попадет от матери. Входит в комнату и видит отца Феодосия в белом подряснике. Стоит он на коленях в святом углу, а от него исходит такое прекрасное сияние, что смотреть больно. Она перекрестила угол, думая, что это искушение, и произнесла: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа», а Батюшка ей отвечает: «Аминь». Потом поворачивает- ся к ней и говорит: «Я пришел сказать «ебе, дитя, чтобы ты повенчалась с мужем. У тебя родится сын Николай. Вот тебе кусочек антидора, съешь его и обязательно повенчайся, а то будешь считаться блудницей».

Римма взяла кусочек антидора и проснулась.

Тогда она все рассказала матери и теткам. Они тоже стали говорить: «Разве можно жить в незаконном браке?» Римма поехала к Владимиру и предложила ему повенчаться. Он согласился, и они повенчались. Помогла им в этом некая Екатерина. Она обо всем позаботилась: договорилась в церкви и их повенчали; сама все достала для венца — платье, фату и все остальное; собрала верующих, накрыли стол свадебный и получилась славная свадьба.

Под праздник Святителя Николая Римма родила сына, его назвали Николаем.

В Пятигорске раба Божия Феодосия упала и ушибла ногу; нога заболела. Она обратилась к врачам, ее обследовали. На месте ушиба появилась жидкость, которую откачали; она снова появилась. Тогда Феодосии предложили ампутировать ногу, так как началось заражение крови. Феодосия поехала в Минводы к своей знакомой, Анастасии, рассказывает ей обо всем и плачет — теперь она будет калекой. Та посоветовала ей пойти в храм на исповедь и причастие Святых Христовых Тайн — мало ли что может случиться.

Тогда Феодосия стала расспрашивать Анастасию об отце Феодосии. Она слышала, что к нему много ездят из Пятигорска и он многим помогает. И она захотела посетить его могилку.

Анастасия посоветовала ей пойти в церковь и попросить послушниц Батюшки проводить ее к могилке.

Пришла она в храм, там встретила Анну Ковалеву, послушницу отца Феодосия, и спросила дорогу к могилке Батюшки.

Анна ответила, что после службы многие собираются идти к Батюшке, и пригласила Анастасию.

После службы прямо из церкви пошли на кладбище. Пришли, расчистили снег, поставили на могилке хлеб, водичку, зажгли лампаду и долго молились, читали акафисты. Усердно, со слезами, молились и о Феодосии, прося помощи в постигшей ее беде.

Взяв с могилки хлеб и водичку, Феодосия пришла к Анастасии, а ее муж говорит: «Что вы делаете, ведь заражение оче- видно, а вы где-то ходите и не идете в больницу!»

Но Феодосия, возложив надежду на Господа, в больницу не пошла, а намочила тряпочку водичкой, принесенной с могилки, приложила компресс к больной ноге и, помолившись и прося Батюшку ей помочь, легла спать и спокойно уснула, хотя до этого не спала ночами — боли не давали.

Анастасия должна была идти в храм к часу ночи на Рождественскую службу. Она разбудила мужа, чтобы он ее проводил. Поднялась и Феодосия, развязала ногу, а там ни припухлости, ни красноты, нога чистая и не болит.

Рассказали мужу Анастасии, какой водой делали компресс. Тогда все возблагодарили Господа и отца Феодосия и с радостью пошли в храм.

Вернувшись из храма, Феодосия взяла направление на операцию и отправилась в больницу. В кабинете было двое врачей: опытный врач и молодой практикант.

Опытный врач, взяв направление и прочитав его, начал кричать на Феодосию, что с таким диагнозом она промедлила два дня — теперь ногу отнимут «до головы».

Подошел, посмотрел — нога здорова, а в направлении указано, что заражение. Он смотрит и недоумевает. Тогда Феодо- сия все рассказала ему: и о компрессе, и об исцелении. Молодой врач-практикант рассмеялся: «Темнота, все сказки сочиняют».

Старый же строго на него посмотрел и сказал: «Скороспелка ты, ничего не знаешь, а ее действительно спасла вера».

Феодосия еще жива и до сих пор хранит то направление на операцию как память о милости, какую даровал ей Господь через своего служителя отца Феодосия.

Раб Божий Косьма из Ростова за религию был заключен в тюрьму и выслан в Сибирь. Много перенес он мук, оскорблений и поруганий за веру.

Однажды посадили его в одиночную камеру на 20 дней. Холод, мороз, зуб на зуб не попадает; не то что 20 дней — одни сутки не выдержишь. Камеру закрыли, стража удалилась, все утихло.

Вдруг открывается дверь. Входит старичок и говорит: «Я отец Феодосии, что в Минводах похоронен (Косьма его совсем не знал и даже не слышал о нем). Пришел тебе помочь. Ты веруешь в Бога и страдаешь за Него, а церковь ты напрасно отвергаешь, став сектантом (а он действительно перестал ходить в церковь, считая, что она уже не благодатна). Церковь не лишена благодати, пока приноси- тся Бескровная Жертва и совершается Ев-. харистия».

Сказав это, он дал Косьме большую буханку хлеба и яблоко, сказав: «Этим будешь питаться».

- Сколько мне всего отбывать? -спросил Косьма.

Пять лет,— ответил Батюшка, показывая пять пальцев,— читай «Иисусову молитву» и согреешься,— и стал невидимым.

Косьма беспрерывно стал читать «Иисусову молитву», и, хотя находился он в холодной камере с бетонным полом, молитва Господня его согревала, и он не так чувствовал холод.

Пробыл Косьма в заключении ровно 5 лет и был освобожден точно в тот же день, в какой был арестован.

Секту он, конечно, оставил, осознав, сколь глубоко заблуждался, и за это Господь попустил ему отбыть срок заключ-ления. Освободившись, он возвратился в Церковь Христову и исповедует православную веру.

Пришли женщины на родительскую субботу к могилке. К ним подходит тракторист— он рядом работал на поле—и говорит: «Бабушки, вот я вам расскажу, что я видел здесь недавно ночью. Ехал я на тракторе и только доехал до этого кладбища, трактор заглох. Смотрю, а в этом месте огонек. Ну, думаю, это ребята наши собрались и развели огонь. Подошел к этой могилке, а на ней стоит большая свеча и горит очень ярко и не колеблется. Ветер же такой сильный, что с ног валит.

Я окликнул ребят, но никто не отозвался. Тогда я испугался и пустился бежать до самого поселка; у поселка остановился, оглянулся, а огонек по-прежнему горит. Утром я пришел к трактору, завел, дождался сменщиков и все им рассказал. Они тоже рассказали, что, работая ночью, видели огненный столп над могилкой, а на могилке горели лампады, но, когда они подошли к могилке, все исчезло.

Архимандрит Владимир из Печер служил на Минводах, но имел в паспорте отметку, что жить на одном месте больше года ему нельзя. Когда год истек, он выехал в Ставрополь, где служил с Владыкой Антонием. Неожиданно он сильно заболел и нуждался в операции.

Приехав в Минводы, он остановился у монахини Пелагеи, куда зашла как-то Мария Ковалева, сестра Анны, и, услышав о том, что отец Владимир нуждается в операции, для чего ему нужна прописка хотя бы на два месяца, посоветовала ему ^

пойти на могилку к отцу Феодосию, отслужить панихидку и попросить помощи— он многим помогает.

«Зачем пустяками заниматься?» -возмутилась матушка Пелагея. Тогда отец Владимир попросил ее сходить за молоком, чтобы она вышла, а сам стал подробно расспрашивать об отце Феодосии.

Мария рассказала все, что знала, и как найти могилку. На следующий день он отправился на кладбище. Там он отыскал могилку отца Феодосия, отслужил панихиду и прямо отправился в паспортный стол. Занял очередь и смотрит, кто подходит к окошку. Редко кого прописывают-в основном всех отсылают по разным причинам.

Он стоит и боится подходить, уже и очередь его прошла, а он не подходит: если, думает, других не прописывают, то его-то и вовсе не пропишут. Вдруг паспортист обратился к нему: «Почему вы не подходите, подойдите». Он со страхом подошел, подал свой паспорт и другие документы и попросил, чтобы его хотя бы на два месяца прописали, с тем чтобы сделать операцию.

Паспортист взял его паспорт (а он подлежал обмену), заполнил все бланки и назначил ему день, когда прийти. Когда отец Владимир пошел в паспортный стол, ему выдали паспорт с постоянной пропи- ской и без всяких пометок. Он очень, обрадовался и благодарил отца Феодосия. Решил он также отблагодарить человека, оказавшего ему такую услугу.

Взял конверт, вложил в него деньги и пошел в паспортный стол. Когда там никого не было посторонних, он зашел и подал конверт паспортисту. Тот вернул ему конверт со словами: «Помолись за меня, отец». Операцию отцу Владимиру не пришлось делать, так как здоровье его и без того поправилось.

Священник из Грозного отец Никон приехал в Минводы заказать себе ризу. Здесь он услышал, что на кладбище в Минводах похоронен Иерусалимский священник и что многие получают на могилке исцеление, а у него были сильные головные боли, так как в войну он был контужен.

Он очень захотел сходить туда.

Придя на кладбище, святой отец отслужил панихиду и обратился к отцу Феодосию как собрату по пастырству с горячей молитвой, прося его помощи. С надеждой и верой он набрал в баночку снег с могилки и с тем отправился к поезду.

В вагоне, когда снег в баночке растаял, он умылся, смочил голову, остальную воду выпил и съел булочку. Вернув- шись домой, он почувствовал, что избавился от своего недуга.

Приехав в Минводы в следующий раз за готовой ризой, он ходил к Батюшке на могилку, чтобы молитвой поблагодарить его и воздать хвалу Богу.

Из Черкасска раб Божий Евгений привез больную жену с матерью к огцу Феодосию. Пошли они на кладбище, а снег был глубокий и еще продолжал идти. Так по снегу они подошли к кладбищу. Идти было трудно, следы заметало. Поскольку все было покрыто снегом, Евгений не мог сразу найти могилку Батюшки. Он, было, говорит спутницам: «Вы постойте, а я пойду поищу и вас позову».

Вдруг больная сама развернулась и побежала по снегу с криком: «Вот он, вот он!»—и прямо к могилке. Остановилась и стоит, озираясь вокруг в поисках чего-то. Подошли, спросили ее, что она ищет, а она говорит: «Видела здесь на кресте портрет Батюшки, а когда подошла— портрета нет».

Она обошла вокруг все могилки, думая, что портрет где-то рядом, но его не было. Это ей Батюшка указал свою могилку. Шел густой снег, было холодно, но их согревала любовь и радость, что Батюшка их встретил.

Три часа они были на могилке, моли- лись, читали акафисты и не ощущали холода. Особенно же усердно, истово молилась больная женщина. И вот после посещения отца Феодосия и молитвы у его могилки болезнь оставила ее и она до настоящего времени здорова и работает.

Раба Божия Раиса с мужем Петром и сыном жила в станице Крымской и работала на консервном заводе. Муж работал шофером. Однажды, отправляясь за глиной для строительства, он взял с собой и сынишку. Случился обвал и мальчика придавило глиной. Когда его откопали, он был мертв.

Тяжкое горе свалилось на семью. Спустя некоторое время заболела и Раиса. У нее была киста, которая быстро увеличивалась.

Обратилась к врачам и ей сказали, что без операционного вмешательства не обойтись. Операции Раиса очень боялась и никак не могла решиться на нее.

Однажды ночью видит она сон: сидит старик в белой сорочке и натягивает на ноги женские чулки стального цвета. Она смотрит и думает: какой странный старик, надевает женские чулки. А старик тот, обращаясь к ней, говорит: «Вот ты больна и тебе должны делать операцию, и потому ты в большой печали. А ты приезжай ко мне в Минводы на могилку, возь-

ми там земельки и принеси оттуда водички, а я ее благословлю. Ты земельку возьмешь и будешь принимать по ложечке, как лекарство, и запивать водичкой и получишь исцеление». Раиса спрашивает: «Дедушка, а как я вас найду?» — «Там живут наши»,— отвечает он.

Раиса повторила свой вопрос, он ответил ей то же.

Проснувшись, Раиса долго размышляла над своим сном, но не знала, кого и как искать в Минводах, где она никогда не была и никого там не знает. Многим она рассказывала свой сон, но никто ничем не мог ей помочь.

Как-то зашла она к своей знакомой Александре, а она—племянница Ковалевых, послушниц отца Феодосия. Рассказала ей, как видела во сне старика, который обещал ее исцелить, но не знает, как его найти. Александра сразу догадалась, кто тот старик, но сначала стала показывать ей иконы Николая Угодника и Серафима Саровского. Раиса смотрела и не узнавала в них того старика. Потом Александра показала ей портрет отца Феодосия в облачении. Раиса посмотрела и говорит: «Лицом похож, но он был в мирской белой рубашке, а этот — священник».

Тогда Александра сказала ей, что это отец Феодосии и что он многих исцеляет. Рассказала ей о нем.

- В Минводах живут мои тетки, они были послушницами отца Феодосия. Одна из них сейчас живет там, вот ты и поезжай к ней, и она тебя поведет на могилку,— сказала Александра.

Раиса сообщила мужу, что хочет поехать в Минводы к врачу, ей, дескать, посоветовали хорошего врача. Муж не возражал, и Раиса поехала в Минводы.

Когда в Минводах у Ковалевых ей показали портрет Батюшки, она посмотрела и сразу узнала, что именно отец Феодосии являлся ей во сне.

По приезде Раиса подумала, что сейчас ей предложат отдохнуть, но Анна достает чулки, какие она видела во сне, и дает ей, чтобы она их надела, так как утром прохладно, а они сразу же собираются к Батюшке.

Здесь жили люди, которые не знали усталости. Когда надо было идти к Батюшке, они все оставляли: сон, еду, отдых— и спешили к нему в любое время, в любую погоду. Он был для них и отдых, и покой, и утешение. Раиса этого еще не испытывала, так как жила обыкновенной мирской жизнью, которой живут все, идущие широкой дорогой мирской суеты. К Богу она не обращалась и потому не спешила на могилку, но, когда взяла в руки чулки, увиденные во сне, в сердце у нее проснулось давно дремавшее чувство, появилась трепетная надежда на получение помощи: разумеется, думала она тогда о телесной помощи, духовная же пришла к ней позже.

Подойдя к могилке, Раиса с сердечной просьбой обратилась к Батюшке, слушала акафисты, которые там читали, видела лампаду и свечи, горящие у образов, иконки, принесенные и поставленные на могилке, и Раиса своей душой открылась своему Создателю.

Она как бы впитывала в себя ту благодать, которая дается верующему в молитве ко Господу.

Прочли молитвы, взяли земельки и водички и все это принесли домой. Раиса взяла с собой в Крымскую и воду, и землю. Приехав домой, она стала делать все, как было велено,— принимать земельку, запивая водичкой.

Через несколько дней Раиса почувствовала облегчение. Вместе с излечением телесным приходило излечение и духовное. Вскоре опухоль рассосалась и исчезла, она выздоровела.

Через некоторое время Раиса пошла в магазин и встретила своего участкового врача. Ту самую, которая сказала, что без операции ей не обойтись. «Операция уже не нужна,— с радостью объявила Раиса,— Господь меня исцелил».— «Не говорите чепуху, а идите в больницу, я вас еще посмотрю». Раиса пошла в поликлинику, врач ее посмотрела и очень удивилась: опухоли действительно не было. Врач стала с интересом расспрашивать, как ей удалось избавиться от такого недуга.

Раиса ей все рассказала. Врач, в свою очередь, попросила у нее адрес, но Раиса сказала, что ее сопровождали знакомые, а адрес она не знает. К Раисе вернулась трудоспособность, и она стала работать.

Спустя некоторое время заболел ее муж. Первый диагноз был катар горла. Время шло, болезнь усиливалась. Лекарства оказались бессильны. Сначала трудно было глотать твердую пищу, потом жидкую. Стало трудно спать, дыхание было затруднено. Наконец признали злокачественную опухоль.

Тогда Раиса предложила мужу поехать «к врачу», у которого она лечилась в Минводах.

Петр согласился. Он думал, что там настоящий врач, какой-то знаменитый, а когда приехали и пришли к Ковалевым, а там — три старухи, одна старше другой.

«Так ты у бабок лечилась?»-удивился муж.

«Ты же видишь, я вылечилалсь, вот посмотришь, и ты вылечишься»,— ответила Раиса.

И если раньше ему было бы бесполезно рассказывать эту историю — все равно не поверил бы, то теперь ему она подробно рассказала, как сама лечилась.

Жил он, как большинство теперь живут: Бога не зная, веселился, увлекался утехами мира сего.

Неисповедимы пути Господни: сначала жена пришла к Нему, а через нее—и муж.

Пошли на кладбище: Нина, Мария, Раиса и Петр.

Пришли, зажгли лампаду, свечи, поставили иконки и стали читать акафисты и молитвы. Ему же Анна сказала: «Молись, как умеешь, проси у Господа помощи: если с верой будешь просить, то получишь просимое». Петр молился, как мог, сам по себе. Потом взяли земельки, водички, масла с лампады и пошли домой.

Дома Анна взяла чайную ложечку земельки и дала Петру: «Съешь и запей водичкой, а потом смажешь маслом».

Все это он сделал. Неудобно было отказаться, но он мало верил, что таким методом можно вылечиться. Надо сказать, что за последнее время он очень мало спал, так как задыхался, а тут, как лег с вечера, так до утра и проспал, не просыпаясь. Утром поднялся с облегчением и радостью; тогда и появилась уверенность.

Утром опять пошли на кладбище. Теперь Петр шел уже совсем в другом настроении. Когда шли назад и проходили мимо маленькой избушки, Петр сказал: «Я согласен купить вот эту маленькую избушку и переехать сюда жить, как мне здесь легко и приятно».

Раиса поддержала его идею.

Приехали домой в Крымскую. Петр принимал земельку с водичкой и маслом. Здоровье все улучшалось и постепенно восстановилось совсем. Пришла и вера: ведь на жене видел и на себе испытал исцеление чудное. Потом они действительно продали дом в Крымской, погрузили вещи в контейнер и поехали в Минводы.

Приехали и пошли по объявлениям дом покупать; ходили, ходили — никак не получается: подходящий дорого стоит, у них не хватает денег, а плохой не хочется брать. Один дом, который они выбрали с самого начала, им очень понравился, но был не по средствам. И стоял он недалеко от Ковалевых, пустой, готовый к продаже.

Так они обошли все, что можно, и безрезультатно. Они очень огорчились, отчаялись и уже раскаивались, что поторопились продать свой дом и отправить вещи — куда же теперь их девать? Вот-вот должен прийти контейнер. «Батюшка, помоги!» И вот они опять направились к тому дому, который считали са- мым подходящим. Пришли, стали торговаться с хозяйкой, такие расстроенные, взволнованные, обеспокоенные; уговаривают хозяйку отдать за сходную цену, и она наконец-то согласилась.

Раиса побежала к Ковалевым за деньгами на задаток, а там уже телеграмма -пришел контейнер. Отдали задаток, и Петр поехал за контейнером, а сам думает: «Что же мы будем делать — вещи тяжелые, знакомых нет, некому помочь с разгрузкой».

Подъезжает ко двору контейнер — и вот подходит один сосед, затем другой, а там и третий, пришли и бабушки, и все так дружно взялись и быстренько разгрузили. Такая в этот день была радость! Все проблемы решились разом: и дом купили, и вещи получили, и все встало на свои места. А главная радость была духовная: в вере обрели они благодать и покой. Так, по молитве, устроились и мирские дела и был обретен путь ко спасению.

А чуть позже пришла еще одна радость: на чердаке дома они нашли икону Тихвинской Божией Матери.

У молодой женщины по имени Мария было трое детей; муж ее оставил, и она жила со стариками-родителями.

Однажды она купалась в озере и стала тонуть. Когда она поняла, что ей не вы- браться собственными силами, она взмо-лилась: «Господи, помоги мне, ведь трое детей моих останутся сиротами, на кого же они останутся?» Вдруг видит неизреченный свет и старика белого, в белой сорочке и юношу с сундучком в руке; подошли они к ней. Старик, обращаясь к ней, говорит: «Мария, мы пришли вытащить тебя из воды, а то у тебя трое детей и старенькие родители, кто за ними будет приглядывать?» Взяли ее под руки, подняли над водой, перенесли и положили на берег; люди сбежались, стали делать искусственное дыхание — очень много воды она наглоталась и была без сознания.

Когда ее привели в сознание, обратились к ней с вопросом, как же она выбралась из воды и оказалась на берегу?

Она рассказала все, что помнила. Люди по-разному отнеслись к ее рассказу. Одни поверили, другие сомневались. Но сама Мария искренне и горячо молилась Богу и благодарила Его за свое спасение.

С того момента стала она ходить в церковь и все искала на иконах образы, подобные тому, которые она видела. Молодого она узнала сразу — это был исцелитель Пантелеймон, а старика нигде не находила.

Как-то под праздник она осталась убирать храм, осталась и Раиса, переехавшая из Крымской. Мария ходила по хра- му и очень внимательно всматривалась в иконы. Раиса спросила ее, кого она ищет? Мария рассказала ей о своем спасении и о старике. Раиса, в свою очередь, рассказала, как ее исцелил отец Феодосии.

Потом Раиса повела Марию к Ковалевым, и, когда Мария увидела портрет отца Феодосия, она сразу узнала его и поняла, что с Пантелеймоном, исцелителем был именно отец Феодосии, спасший ее от верной смерти.

Один человек приехал из Сибири и остановился в гостинице. Он хотел найти могилку Иерусалимского священника, но это ему никак не удавалось, так как искал он на новом кладбище, где хоронят в настоящее время. Тогда он пошел в церковь и там стал спрашивать о могилке. Нашлись женщины, которые знали, что Батюшка отец Феодосии похоронен на старом кладбище и где именно. Они проводили человека к могилке отца Феодосия. Страдал тот человек заболеванием ног: они у него гноились и он нигде не мог найти помощи. Кто говорил, что у него экзема, кто,— что проказа.

Сначала он обращался к врачам. Когда же долгое и упорное лечение не дало результата, он пошел в Почаевский монастырь поклониться святыням и помоли- ться у мощей преподобного Иова. Перед началом службы собралось много паломников. Выходит послушник одного старца-затворника и спрашивает: «Есть ли здесь кто-нибудь из Сибири?»

Человек ответил, что он из Сибири. Послушник назвал его по имени, сказал что его ждет старец, и проводил его к нему. Старец, расспросив о его жительстве и болезни, поведал ему, что видел во сне Царицу Небесную, Которая сказала ему, что прибудет в монастырь из Сибири страждущий раб Божий, назвала его имя, откуда и кто он, и сказала, чтобы его направили в Минводы к мощам Иерусалимского схииеромонаха отца Феодосия, похороненного на кладбище. Там ему нужно зажечь лампаду, помолиться и маслом из лампады смазать больные ноги, посыпать их землей с могилки и, забинтовав, ехать домой, не развязывая, развязать только дома.

Получив такое известие от старца-затворника и воспрянув духом, человек поехал в Минводы.

Пришел на могилку, исполнил все, что ему было велено: налил в лампаду масла, зажег ее и свечи, от всего сердца помолился. Взял из лампадки масло, помазал раны, забинтовал, часть масла отлил во флакончик, а бутылку с оставшимся маслом закопал в,землю на могилке. Пять дней прожил он в гостинице и все ходил на могилку, прося о помощи. Потом он уехал.

Путь его был долгим. Приехав наконец домой, он развязал бинты и увидел, что ран на ногах нет, все затянулось тонкой розовой кожицей, как у ребенка, и никаких болей. Удивительно, что следов земли на ногах не было, хотя ноги посыпал очень обильно.

Так он получил чудесное исцеление.

Через год он снова приехал в Минводы с женой, тещей и дочерью. Теща долгое время болела глазами, и никто не мог ей помочь. В этот второй свой приезд он узнал о послушницах отца Феодосия, которые живут в Минводах, но посетить их не смог, так как в тот же день должен был улететь.

На могилке он встретился с Раисой и все ей рассказал о своем приезде и исцелении. После горячей молитвы он взял масла из лампады и помазал больные глаза тещи, а потом посыпал на них земли с могилки. Дочь его, врач, обеспокоилась: «Осторожно, папа, занесешь инфекцию».—«Какая у тебя вера? Я после стольких страданий исцелился этой самой земелькой, а ты боишься инфекции».

Когда они уходили с кладбища, он сказал, что поедет к тому старцу, который направил его сюда, и если он благо- словит, переедет жить в Минводы или Пятигорск.

Но на сегодня так и неизвестно, переехал он или нет.

В Актюбинске жила племянница Анны и Марии К., с ней—ее дочь с девочкой и сын, который работал в аэропорту.

Однажды дочь с девочкой поехали на могилку к отцу Феодосию в Минводы. Поехали тайком, чтобы брат не знал, потому что он Бога не признавал.

В Минводах она кое-что купила, и у нее оказалось три чемодана. Когда она была на могилке у Батюшки, то просила его, чтобы он помог ей не попасться на глаза брату, когда она доберется до аэропорта. Приезжает в Актюбинский аэропорт, пошла получать багаж, а багаж выдает ее брат. Она стоит в очереди, а сама молится: «Батюшка, закрой ему глаза, помоги, чтобы он не заметил». Подходит ее очередь, брат выносит чемоданы, отдает ей и не обращает на нее никакого внимания, как будто он ее и не знает. Она получила вещи; думает, наверное, дома все скажет, но и дома он ничего не сказал, значит, действительно не заметил.

Анна Ковалева послала в Актюбинск посылку, куда положила флакон с маслом с лампадки от отца Феодосия.

В храме племянницу Анны встретила знакомая и пожаловалась, что у нее сильно болит палец и никто не может определить, что это за заболевание. Говорили, что «сибирка», лечили — не помогло. Племянница сказала, что ей прислали масло от Иерусалимского священника-оно поможет.

Из храма они вернулись вместе, и племянница дала ей масла. Женщина, придя домой, стала мазать больной палец, а дочь ее, учительница, смотрит и говорит: «Ну чем оно поможет, это постное масло?» «Это ведь не постное масло, а святое»,— ответила мать. Помазала палец, боль постепенно утихла и больше не возобновлялась.

Вскоре то же самое случилось с дочерью, видно, за ее неверие.

Такая боль ее донимала, что она не ела, не пила и не спала несколько ночей и, наконец, обессиленная недоеданием и недосыпанием и нестерпимыми болями, она отбросила гордость и обратилась к матери: «Дай мне того масла, что ты прикладывала».

— Это масло надо прикладывать с верой, тогда оно помогает, да надо креститься и молиться»,—сказала мать.

Но дочь ведь никогда не осеняла себя крестным знамением. Неизвестно, какие были у нее мысли на сей раз, но она перекрестилась, помазала маслом больной палец и сразу же уснула и проспала почти сутки. А когда проснулась, боли не было, как будто ее и не было никогда.

В Минводах раба Божия Нина была больна и сильно скорбела и плакала, боясь идти на операцию, которую назначили ей врачи, а никакое лекарство ей не помогало.

У Нины была старенькая больная мать, и ее не на кого было оставить. Нина усердно молила Господа, чтобы Он помог ей. И вот накануне ухода в больницу она не спала ночью, плакала и молилась: «Господи, помоги!» Вдруг слышит, кто-то идет из другой комнаты; она думала, что это муж и что он будет ругать ее за то, что она плачет. Присмотрелась и увидела старичка, маленького, худенького. Он ей говорит: «Я пришел тебе помочь, чтобы ты не скорбела; я сделаю тебе операцию, и ты будешь дома приглядывать за мамой. Я немного разрежу и вытащу твою боль». Нина ощутила, что как будто действительно он где-то разрезал, боли не было, но какое-то прикосновение инструмента было. Потом он вытащил какой-то водянистый мешочек из печени. Нина думает: «Разрезать-то разрезал, а как же зашьет?»

Старик, отвечая на ее мысли, сказал: «Не беспокойся, Господь все управит». Сам взял руками шов с обеих сторон, соединил края и, разгладив рукой, сказал: «Пойди теперь к Ковалевым, там тебе дадут лампадное масло, будешь понемножку мазать, пить и поправишься, но не забывай Господа»,—сказал и ушел.

Нина успела спросить: «Дедушка, как вас зовут?»

«Иерусалимский монах Феодосии»,— ответил он.

«Не уходите, побудьте со мной»,— просит Нина.

Он ей отвечает: «Надо мне идти, ждут меня такие же больные, как и ты».

Был ли это сон или видение наяву, Нина не знает, но операции ей не делали, она и так поправилась.

В пустынь, к источнику, который выкопал и выложил камнями отец Феодосии, когда поселился в пустыни, пришли женщины, чтобы помолиться и набрать воды. Вода в источнике бывает всегда, но от запустения источник засоряется листьями, сушняком и илом, и потому время от времени его надо чистить.

Над источником разрослось большое ветвистое дерево, которое как распростертыми руками покрывает его. Так легко и так радостно, когда приходишь к источнику. Летом его часто чистили и батюшки приходили сюда за водичкой. Ведь эту водичку Батюшка выпросил у Господа.

До поселения Батюшки там было сухое место, а по его молитве открылся источник, который и до сего времени не оскудевает.

Так вот, пришли женщины, принесли иконы, лампаду, свечи, все это поставили на камень, который, как плита, лежит у источника, зажгли лампаду и свечи. Потом помолились, почитали акафисты, попели псалмы. Потом набрали воды и, расстелив полотенце, разложили на нем продукты—кто что принес.

Только расселись, идут двое мужчин. Один из них подходит и говорит: «Что, бабки, пришли сюда Богу молиться, а дома нельзя?» Одна из них отвечает: «Да, пришли, дома не дают дети, работа, а вот сюда пришли, нам здесь никто не мешает». Тот, который спрашивал, пошел дальше, а другой подсел к источнику, перекрестился и поклонился, а потом, обратившись к женщинам, сказал: «Моя бабушка ходила в Иерусалим на поклонение святым местам». И продолжил: «У меня дочь до 9 лет была совершенной калекой— ноги и руки были так искривлены, что ходить и делать ничего не могла. Однажды лежала она в горячке и глаз не открывала. Вызвали врача, он признал минингит и вызвал на 10 утра машину, чтобы забрать ее в больницу. Когда бабушка рано утром приехала с вокзала после очередной поездки, сын и невестка все ей рассказали. А бабушка в это время думала: «Небось скажут, вот ты, бабушка, ездишь где-то, а дома вон какое горе!»

Ушли на работу сын и невестка, а бабушка Пелагея села у постели больной внучки и горько плачет. Потом взяла водичку, которую привезла от Батюшки, сбрызнула больную, маслом от лампады помазала голову и сидит, смотрит на внучку, а сама просит Господа и Батюшку, чтобы помогли ей.

Открыла внучка глаза, посмотрела, улыбнулась бабушке и хотела подняться с постели. Бабушка не дает ей подниматься,;— ведь врачи строго-настрого запретили ей двигаться,— и просит ее: «Внученька, нельзя тебе подниматься, у тебя головка болит, врачи не разрешают».— «Ничего бабушка у меня не болит»,— ответила девочка, поднялась и пошла во двор. Через час приходит мама — она отпросилась с работы, чтобы сопровождать девочку в больницу, а дочка гуляет во дворе. Она стала ругать ее: «Зачем же ты поднялась с постели, тебе нельзя подниматься. Сейчас приедет врач, чтобы отправить тебя в больницу».

«Мама, я ведь совсем не больна. У меня ничего не болит, зачем же меня в больницу?»—смеясь, отвечает девочка. К 10 часам приехал врач, а больная во дворе гуляет. Врач удивился: как же так, еще только вечером пластом лежала, а утром — как не болела. Приписав выздоровление больной лекарствам и предупредив, чтобы в случае ухудшения немедленно его вызвали, врач уехал. А истинную причину выздоровления знала только бабушка. По ее горячей молитве ко Господу и Батюшке Господь послал ее внучке выздоровление.

Одна монахиня, у которой болели ноги, заболела еще и воспалением брюшной полости—у нее появилась грыжа. Острые боли не давали ей ни минуты покоя. Когда ей предложили вызвать врача, она наотрез отказалась: «На все воля Божья». Она попросила свою послушницу съездить к отцу Феодосию в Минводы и привезти оттуда водички.

В течение пяти суток она ничего в рот не брала: ни капли воды, ни крошки хлеба; совершенно не спала от острых болей. Посетивший ее знакомый врач сказал, что у нее заворот кишек и что без операции ей не обойтись. Причем оперировать необходимо немедленно.

На это матушка ответила: «Никакой операции мне не надо; я уже свой век про- жила, зачем мне переносить дополнительную боль: если угодно Господу, значит, я пойду к Нему, а если угодно, чтобы я еще пожила, значит, Он Сам управит: на все Его святая Воля».

Через три дня вернулась из Минвод послушница и привезла водички и масло с могилки отца Феодосия.

Матушка с благоговейным трепетом выпила водички и тут же уснула. Когда она проснулась, болей в животе уже не было и все обошлось без операции.

Из города Энгельска приехали муж с женой, уже пожилые, а с ними дочь и внучка; муж был очень болен, дочь худела день ото дня, а у внучки болели глаза. Они были в Печерах и встретили там знакомых, которые и рассказали им про Батюшку отца Феодосия и посоветовали поехать в Минводы. Они приехали, разыскали Ковалевых. С ними приехали еще их знакомые мать и дочь.

Чтобы идти на кладбище, их собралось 12 человек. Анна их проводила, а сама вернулась домой, чтобы приготовить еду. Когда они молились на могилке, к ним подошел старик и благословил всех, кроме матери и дочери. Откуда он появился и куда ушел, они не знали.

Все помолились, испили водички и вернулись домой к Ковалевым и расска- зали, Что к ним подходил какой-то старик и всех благословил, кроме двоих. Анна расспросила, каким он был, и сказала, что это отец Феодосии им явился и благословил всех, а если тех двоих не благословил, это значит, что они пришли ради любопытства.

Так оно в действительности и было, так как они приехали посмотреть Кавказ.

Муж с женой, дочерью и внучкой жили еще три дня и все время ходили на могилку к Батюшке; на третий день девочка исцелилалсь от болезни глаз. После чего они взяли водички, масла из лампады, земли с могилки и уехали. Больше ничего о себе не сообщили.

Однажды Мария Ковалева сильно заболела: двигаться и спать не могла. Ухаживала за ней сестра Анна, которая потом и сама слегла. Теперь за ними обеими ухаживала несколько дней София.

Как-то раз София ушла к себе домой посмотреть, как там дела—уже давно не была дома.

Мария, оставшись одна, села на кровать, а в глазах темно, тошнит и такое состояние, что, казалось, уже не подняться.

В другой комнате Анна лежит с температурой и глаз не открывает. Мария заплакала и начала просить: «Батюшка, до- рогой, сделай так, чтобы я умерла с покаянием».

Открывается дверь, входит Батюшка в облачении, подходит к ней, взял руками ее голову и крепко-крепко сдавил крест на крест трижды. Потом пошел к святому углу, а там на столе лежал большой крест. Он взял его, положил на голову Марии, с силой придавил, благословил и пошел к Анне в другую комнату. Благословил и ее, Мария сразу же заснула.

Проснувшись, видит, что Анна вышла из своей комнаты и говорит: «У меня ничего не болит, я совсем здорова».

«Нас Батюшка исцелил, я тоже здорова»,—сказала в свою очередь Мария и рассказала, как Батюшка приходил и благословил их обоих, а Анна его не видела.

Вот и София вернулась, чтобы за ними ухаживать, а они уже комнаты свои убрали и занимаются каждая своими делами.

Раба Божия Гликерия из Минвод поехала в Крымскую к источнику Батюшки, с ней Мария и двое детей. Помолившись в пустыни и набрав воды, она поехала домой поездом.

В поезде у одного мужчины, который ехал с женой и тремя детьми, разболелась нога, да так сильно, что он, бедолага, кричал на весь вагон. Гликерия подошла к нему и спрашивает: «Ты в Бога веруешь?»— «Верую, но не молюсь»,— ответил тот. «А ну перекрестись»,— сказала Гликерия. Он перекрестился. Знамение крестное положил правильно. Тогда Гликерия дала ему водички из источника и смочила его больную ногу, и он тут же прилег на сиденье и уснул. Когда они подъезжали к своей станции, он все спал; жена разбудила его, а Гликерия спросила: «Как нога?» Он ответил: «Как только смочили водой, как топором отрубили, и боли уже больше не чувствовал».

Из Буденовска на день памяти Батюшки приехала бабушка с внучкой, которая страдала падучей болезнью.

Они побывали на могилке отца Феодосия, взяли воды, земли и масло из лампадки и уехали. Через несколько лет приехала женщина из Буденовска и рассказала, что после посещения Батюшкиной могилки внучка избавилась от своего недуга и теперь, учится в школе.

Однажды Анна занемогла и пришлось ей уйти с работы. Вместо нее Мария стала работать уборщицей в овощном магазине. Потом заболела и Мария и тоже решила оставить работу. И вот ви- дит она во сне, что в церкви в Минводах отец Феодосии выходит из алтаря в белой сорочке и подходит к ней. Она упала к его ногам и просит: «Батюшка помоги, я так болею, что не могу работать». Батюшка благословил ее и говорит: «Работу не оставляй, работай, тебя никто в шею не гонит, а Боженька любит тех, кто работает». Так Мария и не бросила работу.

Из Ессентуков приехал человек, лицо которого было не просто опухшим, а раздувшимся; когда он кашлял, лицо напрягалось, кожа лопалась и сочилась сукровица.

На могилке Батюшки было много народу, и все, видя страдания этого человека, молились Господу и просили Батюшку, чтобы помог страждущему.

Спустя несколько недель Мария и Анна и еще несколько женщин снова встретили этого больного на кладбище. Они его не узнали, он был совсем не такой. Лицо его приняло нормальный вид, и на вид он был вполне здоров.

Он рассказал женщинам, что никто и ничем ему не мог помочь. Сколько он ни ездил по врачам, по целебным источникам—никакой помощи. Как-то в очереди к врачу ему посоветовали съездить в Минводы к Батюшке на могилку, и вот в результате он получил исцеление.

Некая Мария приехала из Актюбинска и очень хотела пойти на могилку к Батюшке. На другой день—это было Преполовение—рано утром она с Анной, Александрой и двумя детьми пошла на кладбище.

Придя, стали читать «Пасхальный канон»; читал его мальчик Алеша, а все остальные подпевали. Солнце взошло, играя всеми цветами радуги. В середине его был виден белый круг, а по кругу -букеты роз, тюльпанов, незабудок, затем показался образ иконы Богоматери «Неопалимая Купина».

Потом образовался широкий светящийся столб, а по бокам—с обеих сторон— столбы поуже: все они переливались разными цветами. Один из мальчиков воскликнул: «Бабушка, а мы красимся!» В это время в сердцевине солнца показался маленький столик, накрытый черной скатертью. На нем лежал крест, серебряное Евангелие и три серебряных яичка, а четыре шарика кружились вокруг стола, как мячики. Потом они соединились крестообразно и закрыли солнце.

Вернувшись с кладбища, женщины рассказывали все, что видели. После этого многие изъявили желание пойти на могилку.

Через несколько дней собралось чело- век двадцать взрослых и детей. Пришли утром рано, до восхода солнца. Солнце взошло и опять заиграло всеми цветами радуги. Многие видели образ Спасителя и Божьей Матери, а Мария видела белого голубя, который в крестообразном полете благословлял собравшихся. Потом опять посредине образовался большой столб, а по бокам — шесть поменьше, переливавшихся радужными цветами. Свет от них расстилался по всему кладбищу.

Вот какое зрелище предстало перед глазами тех, кто пришел на могилку. Они молились и славили Бога.

В 1933 г. у одной женщины, по имени Александра, умерли родители; она очень о них тосковала. Приходила в отчаяние и без конца плакала.

И так продолжалось долго. Муж женщины стал проявлять недовольство и пригрозил ей, что если она не перестанет плакать, он уйдет от нее. Тогда она стала молить Господа показать ей, какая у родителей участь в загробной жизни.

И вот однажды она прилегла отдохнуть и видит старика в белой сорочке, подпоясан, с большим крестом на груди, волосы у него длинные, как у священника. Обращаясь к ней, он сказал: «Пойдем, я поведу тебя к матери». Она пошла за ним: Шли они по зеленой траве, все на гору, пока не вышли к высокой длинной стене. Там остановились, и старик говорит ей: «Иди вдоль стены до поворота, увидишь ворота и калитку, мать тебя будет ждать». Она увидела тропинку вдоль стены и еще что-то хотела спросить у старика, но его нигде не было.

В испуге она закричала: «Мама!» И услышала из-за стены голос: «Я здесь, доченька, иди, куда тебе было сказано, я тебя встречу!»

Она пошла, дошла до поворота, повернула за угол. Видит—большие ворота и калитка, все закрыто. Она подошла к калитке, хотела постучать, но вдруг раздался щелчок и калитка открылась. За ней стоит ее мать: «Заходи, доченька». Она зашла и видит большие столы, на которых множество яств, а пол такой белый, что страшно ступать.

Прямо у калитки стоит первый стол. На нем всего так много, что не умещается— еда лежит даже под столом, а рядом стоит совсем пустой стол.

Александра спрашивает: «Мама, почему бы не поставить все то, что под первым столом, на второй, пустой стол?»

- Нельзя, потому что это душа, живя на земле, подавала много милостыни, так много, что и на столе не поместилось. Другая же душа ничего не давала на зе-мле и здесь ее стол пустой. Пойдем, я покажу тебе, где живу,— и мать пошла впереди, а Александра за ней.

Откуда-то появилась девочка, взялась за подол ее юбки и пошла с ними.

— Мама, кто эта девочка? '

— Это твоя дочь Вера.

— Какая дочь, мама? Ты же знаешь, что у меня нет детей: столько лет замужем, а детей нет.

— Теперь нет, а потом будут,— сказала мать.

Прошли вдоль столов и подошли к небольшой хатке; шли вроде бы втроем, а когда подошли, девочки не стало.

Мать открывает дверь, входит в сенцы, там в одном углу сложен стопками кизяк, в другом — кучи арбузов и еще разные фрукты, узлы, мешки и сумочки, чем-то исполненные.

Александра спрашивает: «Зачем у тебя кизяк и что это за арбузы, узлы и мешки?» Мать ей отвечает: «Это, помнишь, бедной вдове носили, у нее нечем было топить. Арбузы тоже давали лучшие, узлы, мешки — с крупами, зерном, мукой — все это давали бедным и даже в наших сумках и мешках, как отдали, так здесь оно и есть перед душой».

Зашли в комнату, там стоит стол, на нем полным-полно всего: хлеба, пышек, пирогов целых и резанных и горячих и холодных, молоко в кувшинах холодное и горячее, квашеное и всякая пища, холодная и горячая, даже пар идет. Александре захотелось есть, и она попросила у матери. Мать сказала: «Бери, что хочешь, то и кушай». Она взяла кусок пирога, а он теплый такой, пахучий. Она и говорит: «Как же так — молоко горячее, пироги горячие, как они делаются такими?» Мать отвечает: «Какие на земле давали, такие они здесь и есть. Здесь не остывает и не подогревается; видела, по рядам разносят и кладут на столы продукты: кто давал, на его же Стол кладется и, когда душа придет сюда, все увидит перед собой, в каких кувшинах подавала, в тех и увидит, или еще в какой посуде было, в той и примет. Вот видишь, и под столом сумка с крупами, мукой и разной провизией, все, что давали на земле, все теперь у меня здесь. Ну теперь пойдем, я тебя провожу, время уже вышло, тебе пора уходить. Иди прямо по тропинке на восход солнца».

Как только подошли к калитке, раздался щелчок и она открылась.

Александра переступила, опять щелчок—и калитка закрылась. Оглянулась Александра, видит: тропинка узкая тянется далеко вперед, а там где-то впереди восходит солнце. Она пошла по тропинке: цветы рядами разные и великое множество, трепещут лепестками, как бы приветствуя восход солнца.

А дальше сад; тоже длинные ровные ряды груш, яблонь, вишни, сливы и множества других деревьев, которые она не видела на земле.

Навстречу идет отец. Она подходит к нему и говорит: «Папа, как вам тут?» Он ей отвечает: «Матери хорошо, она была щедрая, все раздавала, и ей тут хорошо, и мне неплохо, но трудно, очень много работы. Видишь, какой большой сад, а мне его надо обработать, убрать. Я ведь, живя на земле, часто работал в праздники, за это теперь и здесь много работаю». Посмотрела Александра, какие красивые деревья: на одних яблоки уже созрели и осыпались, на других еще зеленые, а третьи только в цвету. Она смотрит и удивляется: «Папа, как здесь странно растут деревья, в одно время по-разному: одни цветут, другие созревают, а третьи осыпались, плоды лежат под деревьями и не портятся?» А отец ей отвечает: «Так и есть: поочередно цвета, растут и поспевают и не портятся. У Господа ничего не портится».

Александра спрашивает: «Когда же мне к вам можно прийти?»- «Не скоро, не скоро; а теперь иди, тебе пора уходить, вот тропинка, иди по ней». Александра проснулась; муж сидит около нее, такой обеспокоенный, спрашивает: «Что с тобой? Ты все время с кем-то разговариваешь, и так странно». Она рассказала, что видела во сне родителей.

После этого она больше не тосковала по ним. Через 5 лет у нее родилась дочь, и она назвала ее Верой, а потом родился и сын.

Александре очень хотелось узнать, кто показал ей родителей? Во всех церквах она рассматривала иконы и не находила нужной.

Через 5 лет после войны Александра поехала в Минводы на престольный праздник — Покров Пресвятой Богородицы. По окончании службы Анна пригласила ее на поминки дедушки. Поминали во дворе, а потом пошли в комнату. Александра стала рассматривать иконы и увидела портрет того старца, который приснился и показал родителей. Именно его она так долго искала.

Всплеснув руками от радости, она спросила: «Кто же этот дедушка?» — «Этого дедушку мы и поминали, зовут его иеросхимонах отец Феодосии, иерусалимский священник»,— ответила Анна и рассказала ей о Батюшке. '

Александра очень сожалела, что не смогла видеть его живого. Такова была воля Господня, что он открылся ей только после своей кончины.

В 1969 г. отец Феодосии опять посетил ее дом. Дочь ее Вера, ставшая к тому времени матерью четырех детей, привезла ей двух для присмотра — устроить их в ясли она не могла, а работать надо. К тому же муж пьяница, ругается и бьет ее и детей, упрекает тем, что она их народила. В результате мальчика двух лет и девочку семи месяцев Вера была вынуждена привезти к матери.

Александра нянчила детей и управлялась по хозяйству. Случилось так, что она сильно заболела гриппом, температура подскочила до 40°, ноги не держат, резкий упадок сил, головокружение; самой трудно подняться, а надо еще ухаживать за двумя малыми детьми.

Недалеко жила ее сестра, тоже больная, но ходячая. Александра попросила ее дать телеграмму другой сестре, чтобы та приехала помочь. К вечеру она совершенно валилась с ног. С большим трудом кое-как уложила детей, упала на колени и обратилась к отцу Феодосию: «Отец Феодосии, ты многих исцелял, помоги и мне ради этих малых крошек».

Еле-еле добралась до своей постели и подумала, что это уже конец. Непрестанно повторяя молитву: «Господи, помилуй меня, грешную», она заснула. И не понять, во сне это было или наяву, только видит она, что дверь у нее открыта и выходит эта дверь в сад. По зеленой дорожке, украшенной цветами, идет отец Феодосии в подряснике и мантии и с крестом в руке. Подходит ближе, входит в открытую дверь; Александра бросается к нему со словами: «Отец Феодосии, я вас узнала, как только вы показались на дорожке». А он говорит ей: «Я Феодор». Потом подошел поближе, перекрестился, благословив ее словами: «Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь». «Еще поживешь»,—добавил он, обращаясь к Александре, и собрался уходить. Александра успела спросить: «Батюшка, как спастись?» — «Милостыней спасешься»,— ответил он и вышел в открытую дверь. Она поднялась, чтобы посмотреть, куда он пойдет, подошла к двери, а дверь закрыта и его нигде нет.

После увиденного она ощутила такую легкость, бодрость, прилив сил, как-будто никакой болезни и не было. Посмотрела на часы—три часа ночи, дети спят, пеленок лежит целый ворох нестиранных. Она затопила печь, сварила детям еду, нагрела воду, перестирала все пеленки, убрала комнату—со всем управилась.

Сестра из своего окна видит, что у Александры горит свет. Думает: «Что это она так рано поднялась, ведь такая была больная, совсем без сил, может, ей совсем плохо?» Пришла посмотреть, а Александра уже все прибрала, в доме полный порядок. Сестра удивилась: «Как же ты еще вечером была такая больная, а теперь всю ночь стираешь да наводишь порядок?» Александра с радостью рассказала ей, как отец Феодосии исцелил ее.

«Повези меня к могилке Батюшки, может, он и мне поможет»,—попросила сестра Александры. Днем приехала по телеграмме их третья сестра. Александра все ей рассказала и попросила побыть с детьми, а сама с другой больной сестрой отправилась утренним поездом в Минводы.

В Минводах шел такой сильный дождь, что не было возможности идти на кладбище. У Ковалевых собралось много народу, желающих пойти к Батюшке, но дождь не прекращался. Они молились и пели псалмы дома, а поход на могилку отложили до завтра.

Сестра Александры ни за что не хотела дожидаться завтрашнего дня. Она собралась и уехала домой, опасаясь, как бы дома чего не случилось. А все остальные на другой день, когда распогодилось, отправились к Батюшке. Шли, пели псалмы, читали молитвы, акафисты. Откуда-то прилетела большая диковинная птица, села на дерево над могилкой Батюшки и весело осмотрелась. Посидев некоторое время, она прокуковала трижды и ее не стало. И хотя птица прокуковала, она совсем не была кукушкой.

Все радостно закричали: «Дорогой Батюшка, это ты посетил нас и подал нам весточку».

Феодосия приехала в Минводы к Ковалевым, села в углу на диван и видела наяву, как отец Феодосии заходит в хату, благословляет Анну, Марию, а потом подходит к ней и говорит: «Вот и Феодосия». Благословил ее и стал невидимым. Она утверждает, что видела вошедшего Батюшку, который благословил Анну, Марию и ее. Они тут же собрались-Анна, Феодосия и только что пришедшая Гликерия—и пошли на кладбище взять благословение и поехать в пустынь, где пребывал Батюшка.

Пришли, помолились, попросили благословения и пошли домой. Анна с Гликерией впереди, а Феодосия отстала и идет сзади, все время останавливаясь и приговаривая: «Батюшка, благослови».

Остановилась, перекрестилась и видит, что Батюшка идет вслед за ними, быстро-быстро, когда он приблизился, она разглядела, что он был в белой сорочке, подпоясанный, босой, в скуфье, волосы белые-белые, глаза голубые. Феодосия хотела сказать об этом своим спутницам, но не могла—рот не открывался. Трижды она останавливалась, а он все шел поодаль. Она никак не могла догнать своих спутниц, а когда оглянулась в четвертый раз, его уже не было.

Догнав подруг, Феодосия рассказала им, как она видела Батюшку—она ведь в земной жизни его не знала.

Идут, разговаривают. Подошли к калитке, она заперта. Анна пошла к соседям, чтобы от них открыть калитку, а Гликерия и Феодосия стоят и ждут. Вдруг Феодосия говорит: «Смотри, Батюшка стоит». Но Гликерия не видит ничего. Анна изнутри открыла калитку, и Батюшка стал невидим.

И снова во сне видит Феодосия, что она стоит у могилки отца Феодосия, с ней радом Евгений, который приезжал с больной женой из Черкасска, и пять других женщин.

Вокруг могилки ограда; потом ограды не стало, а стоит высокий хрустальный храм с красивыми куполами до самого неба. Из храма выходит монахиня, подходит к Феодосии и говорит: «Ты видишь, что это? Это второй Иерусалим: знайте, когда вы идете сюда, говорите, что вы идете не на кладбище, а во второй Иерусалим, и всем говорите, что это место свято».

Видит Феодосия, открываются Царские врата, выходит отец Феодосии в таком ослепительном сияющем облачении, что смотреть больно. Благословил всех, вошел в алтарь и закрыл Царские врата. Монахиня говорит Феодосии:

- Он тут служит, и кто приходит сюда помолиться, почитать акафисты, попеть, он всех благословляет и освящает все, что приносят, продукты, воду.

Посмотрела Феодосия налево, а там гробница золотая, а в ней тело Батюшки отца Феодосия. Батюшка лежит как живой. Приходите, прикладывайтесь к его мощам. Здесь его мощи.

В другое время его мощи были бы обретены нетленными и был бы построен монастырь «Второй Иерусалим». Сейчас же, даже если бы его мощи обрели, их все равно бы осквернили.

Его мощи и так открыты, но мы не видим их своим грешным взором. Ходите, молитесь, будете получать исцеление, конечно, если с верой будете просить.

- Со временем здесь будет источник,— сказала напоследок монахиня и стала невидимой.

15 июля 1986 г. Переписала раба Божия Татьяна

ВОСПОМИНАНИЯ РАБЫ БОЖИЕЙ СОФИИ

Мой папа Георгий примерно в возрасте 30 лет работал строителем дороги по побережью Черного моря.

По мере выполнения работ мой отец с семьей переезжал из одного селения в другое. Остановившись в одном молоканском поселке, где население увлекалось черной магией, мой отец, страстно желая разбогатеть, тоже увлекся этим. Научившись ей он приступил к делу.

К маме приехала ее младшая сестра, девица Анюта. Мой отец посадил Анюту на стул, покрыл ей голову черным покрывалом, а ноготь большого пальца почернил карандашом, все время приговаривая выученные «молитвы». Анюте он сказал: «Смотри в ноготь, как в зеркальце».

Моя мама Меланья очень боялась за молоденькую сестренку, чтобы с ней не случилось чего плохого. Она просила ее читать беспрестанно Отче наш... со слезами, стоя на коленях.

Господь милосердный не попустил совершиться злодеянию. Он вразумил рабов Своих следующим образом: сидя на стуле, Анюта вдруг увидела приближающегося всадника с пикой в руке, а вокруг него — световой ореол.

По дороге в разные стороны от него разбегались голые существа, ноги которых были вывернуты пятками вперед. Указывая на приближающегося всадника, они убегали, поднимая пыль.

Всадника на коне видели все. Мой папа обрадовался и говорит: «Да, да—это князь их, вот он мне и нужен, наконец-то я его дождался!» Он был уверен, что по его «молитве» явился злой дух, исполнитель его желания.

Мама моя, услышав из другой комнаты, где она молилась, что речь идет о человеке на коне, вбежала в комнату и воскликнула: «Да это же святой Георгий Победоносец!»

Папа закричал на нее: «Что ты говоришь, это ведь совсем другая сила, замолчи!»

В этот момент пред ним действительно предстал великомученик святой Георгий Победоносец и строго сказал:

- Да, я Георгий Победоносец, а ты, Георгий, зачем душу свою губишь, отдав ее демону? Никто бы тебя не спас, но твоя мать, погибая в море, в последнюю минуту вручила тебя Царице Небесной. «Бо-жия Мати,— воскликнула она,— вручаю тебе дитя мое, которое находится в чужих руках. Прими его под Твой Покров». Вот Божия Матерь и поручила мне явиться и предупредить тебя, чтобы ты все бросил и забыл, чему научился, и никогда более не вспоминал.

Узнав о том, что он был воспитан неродной метерью, папа заплакал. А святой Георгий великомученик сказал: «Не плачь, Георгий, ты уже сам отец. Ты, Ме-ланья, читаешь молитву Отче наш... и пропускаешь одну букву. Ты же, Георгий, когда молишься,—пропускаешь слово. Эта молитва дана Самим Господом Иисусом Христом и читать ее надо правильно, не пропуская и не искажая ни одного слова, ни одной буквы.

Меланья и Анна перед моим появлением по 300 раз Отче наш... прочли. Ты же, Георгий, помнишь момент, когда ты пришел с работы и, не переступив порога, начал кричать на свою жену. Бедная Меланья плакала и говорила тебе: «Смотри, твои рабочие во дворе стоят, бьют руками по коленям и смеются».

Это два молоканца смеялись не твоей ругани, а тому, что их дело совершилось и в вашей семье идет смута. Они подложили вам под порог спичечную коробку с иголками. Возьми ее рано утром и, читая молитву, иди к реке, ни с кем не разговаривай; брось коробку в воду и также возвращайся обратно».

После ухода Георгия великомученика папа сделал все, как ему было сказано.

В течение трех лет св. великомученик Георгий являлся еще много раз, наставляя и укрепляя отца. Много было чудес.

Папа постоянно просил св. Георгия показать место, где зарыто золото. Тогда в тех местах люди, спасаясь от турок и покидая насиженные места, закапывали в землю золото. Случалось, что его находили и люди богатели. Папа обещал, что на эти деньги построит для бедных постоялые дворы, больницы и т.д. Св. Георгий объяснял, что богатство не принесет спасения его душе, но если он захочет, то пусть возьмет чертеж и сам, своим умом в нем разбирается, может, после этого разбогатеет, но велел чертеж никому не отдавать.

По прошествии некоторого времени один родственник рассказал папе, что в Тбилиси приехал знаменитый ученый, который поможет ему разобраться в чертеже. Но ученый, взяв бумаги, предложил оставить до утра, а сам утром уехал, забрав все с собой. Так отец и не получил отданное обратно.

Мама очень просила папу увезти ее с ребенком в город, но папа возражал. Однажды сестра мамы Анюта была у нас в гостях. И вот в 12 часов ночи явился Георгий великомученик и сказал:

- Благодарите Господа, молитесь, сегодня Георгий в городе нашел квартиру по улице Серебряковой, вблизи церкви. Вставайте, собирайте вещи, пакуйте. Георгий приедет за вами.

Приехав, папа удивился, что все готово к переезду, ведь он никому не говорил о новой квартире.

Я увидел на окне объявление о сдаче квартиры,—рассказал он,—посмотрел ее, дал задаток и пошел спать. Это действительно чудо.

По велению св. великомученика Георгия, Анюта дома часто зажигала лампаду и много свечей. Ее дядя Николай, видя, что Анюта занимается чем-то необычным, умолял ее рассказать ему, что она знает. Анюта поклялась: «Ей Богу, не знаю ничего».

О явлении великомученика Георгия до времени было велено никому не рассказывать. После этого великомученик Георгий долгое время не появлялся.

Однажды мама с папой приехали к своим родителям, где жила и тетя Анюта. В 12 часов ночи явился св. великомученик Георгий и сказал, что явился в последний раз, так как Анюта произнесла клятву, которую не положено произносить. Нет худшего слова на Небесах, чем эти слова.

Потом св. Георгий сказал Анюте:

Живи, не выходи замуж, твоя жизнь не очень коротка. А мама в это время подумала: «Ничего, я еще прочту Отче наш... 300 раз и ты снова явишься!» Св. Георгий, прочтя ее мысли, сказал: «Нет, Меланья, если даже ты прочтешь еще 300 раз Отче наш..., все равно не явлюсь. Явился я не по вашим добродетелям, а по причине гибели души, врученной мне Самой Божией Матерью. У тебя, Меланья, будет семь душ детей, и ты себя называй Марией. Встретится вам Иерусалимский старец. От него не отставайте, слушайте его и спасайтесь. В вашей семье будет еще великая благодать, если вы ее удостоитесь».

Так случилось, что Георгий с семьей переехал в Новороссийск. В 1925 г. мне было шесть месяцев, когда мы узнали, что в местечке Горном (в пустыньке) подвизается Иерусалимский священник отец Феодосии. Он исцелил мою сестру Веру от страшного недуга—бесноватости. Моей маме отец Феодосии сказал: «Ме- ланья, возьми свою дочь, но смотри, не исполняй ее желания, если она будет просить белое платье и белые туфли».

В Новороссийске, выйдя из вагона, мама поспешила покормить меня-6-месячного младенца, а Веру поручила сопровождать моей старшей сестре Александре и родственнице Варваре. Вера по дороге попросила купить ей белые туфли и белое платье. Сестра и Варвара от радости, что Вера поправилась, не устояли, купили ей белое платье и туфли.

Вере сразу стало плохо. Она упала и болезнь возобновилась. Она жаловалась и постоянно повторяла: «Мама, мама пожалела маленькую Сонечку, а меня, взрослую, оставила на вечное мучение».

По возвращении из ссылки отец Феодосии переехал на постоянное местожительство в г. Минводы. По его же благословению мои родители всей семьей переехали в Минводы и жили здесь до конца своих дней.

Моя мама страдала от постоянных кровотечений, которые нередко угрожали ее жизни. Истекая кровью, она лежала без движения. Отец Феодосии заходил к нам, благословлял ее и говорил: «Поднимайся, Меланья и ходи».

Все в доме были в ужасе, как при таком состоянии человек может ходить. У мамы, потерявшей много крови, кружилась голова, она была очень бледна, но поднялась с верой и, держась за стену, начинала передвигаться. Ей становилось легче, и она продолжала ходить потихоньку, постепенно приходя в прежнее состояние.

В 1936 г. мой папа получил солнечный удар. К дому подъехала линейка. Врач зашел к больному, а около линейки стоял мой старший брат Николай. Вдруг подошел отец Феодосии с кадилом в руках, три раза обошел вокруг линейки и тихонько пропел: «Вечная память, вечная память, вечная память».

Николай очень испугался, зная, что этим отец Феодосии предсказывал смерть отца. Он прибежал в дом, упал на кровать и горько заплакал. Отца увезли в больницу. Когда спросили Николая, почему он так убивается, он ответил, что папа больше не вернется домой, потому что отец Феодосии трижды пропел «Вечную память».

Никто не ожидал смерти отца, так как внешне он выглядел вполне здоровым человеком, и все надеялись, что выздоровеет.

На третий день отец Феодосии сказал маме, чтобы отец написал на бумаге все свои прегрешения на любом языке (отец в совершенстве владел несколькими языками). Отец написал свое покаяние на греческом и отдал маме. Тогда отец Феодосии сказал маме: «Меланья, иди скорее и скажи Георгию, что он не все вспомнил, ему нужно вспомнить еще что-то очень важное».

Отец долго силился вспомнить и наконец сказал: «Да, да, и не только одно я вспомнил»,—и все, что он вспомнил, написал.

Тогда отец Феодосии сказал: «Ну вот, теперь все».

На четвертые сутки сестра Александра собиралась мыть голову, пришел отец Феодосии и говорит: «Отнеси-ка отцу святую воду и антидор».

Сестра ответила:—Сейчас, Батюшка, помою голову и отнесу.

Нет, нет, брось все и сейчас же иди,—сказал Батюшка.

У сестры все было готово для мытья головы, и ей очень не хотелось отказываться от своего намерения, но Батюшка строго сказал: — Иди сейчас же.

- Да ведь сейчас все больные будут в палате, и как я дам ему воды и антидор?— оправдывалась Александра.

- Иди, Господь все управит,— сказал отец Феодосии.

Когда Александра зашла в палату, все четыре человека, которые лежали с папой, поднялись и вышли. Отцу бы- ло совсем плохо. Александра дала ему воду и антидор, и тут же зашли больные и врач.

Александра поспешила домой сообщить, что папе плохо. Пока она дошла до дома, папа скончался.

Отец Феодосии знал час кончины отца и потому торопил близких дать ему святую воду и антидор.

После кончины отца мама приняла монашеский постриг; имя ей было дано Мария. Вот так исполнилось предсказание святого Георгия: «Называй себя Ма-рией».

В 1946 г. я пришла с работы, мама взяла тарелку и хотела налить мне супа. Вдруг ей стало плохо и она упала. Мы с сестрой уложили ее на кровать, а сестра побежала к отцу Феодосию.

Если раньше он говорил: «Хорошо, я приду», то теперь с кадилом в руках пропел «Вечную память» и сказал: «Быстро иди и скажи скорее маме, чтобы три раза перекрестилась с молитвой: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас».

Сестра пришла, мама перекрестилась один раз, а второй смогла только поднять руку; сестра сама ее рукой перекрестила ее два раза, и она отошла ко Господу. После первых родов мне было очень плохо с сердцем. Трое суток я лежала как скованная, не могла ни вздохнуть, ни пошевелиться. Отец Феодосии сказал моей сестре Александре: «Похоже, София умрет».

Потом, примерно через два часа, пришел и сказал: .«Нет, София будет жить долго».

В нашей семье было очень много чудес, всего не опишешь.

Вот еще один случай.

Однажды осенью стоял отец Феодосии около своего двора, а где-то высоко в небе пролетала стая перелетных птиц. Отец Феодосии поднял руку и позвал: «Гусочки, сюда, сюда». И по мановению его руки вся стая села прямо на улице. Он посыпал им зерна, а потом сказал: «А теперь летите!» — и вся стая поднялась и полетела. За ней летела вторая стая, отец Феодосии и эту стаю птиц посадил. Также посыпал им зерна и сказал: «А теперь летите с Богом». Все птицы поднялись и улетели. СТИХОТВОРЕНИЕ ПОСВЯЩАЕТСЯ

ДУХОВНОМУ НАШЕМУ ОТЦУ

ФЕОДОСИЮ

Ушел отец наш милосердный, Ушел в загробный мир от нас, Сокрылся образ его честный От наших недостойных глаз.

Ушел молитвенник усердный, В обитель вечную Христа, Ушел апостол Его верный, Носитель тяжкого Креста.

Ушел прекрасный словотворец, Проповедник Божиих слов, Ушел наш пастырь миротворец, Великий праведник Христов.

Ушел, где радость обитает, Где вечно Ангелы поют, Где Божий Дух все освещает, Где слезы горькие не льют.

Сомкнул уста свои златые, Не слышно мудрости речей, Закрылись очи голубые,

Иссяк живой воды ручей.

Теперь в Минводы к тебе,

любимый,

Не льнет народная волна,

К мощам твоим, в земле

хранимым,

Стремится ревностно она.

И там, пред холмиком могильным,

Усердно молится она,

Несет все горести земные,

Надеждой помощи полна.

Народа слышишь ты моленья, Незримо молишься о нем, Ему даешь ты подкрепленье На пути его земном.

Апостол веры вдохновенный

Любви горячей ко Христу,

Служитель Истины смиренный,

Ты вел всех к правде и добру.

И силой веры благодатной Ты укреплял нас в жизни сей. Своею речью, всем понятной, Хранил от диавольских сетей.

Прости, великий миротворец,

Прости, духовный наш отец.

За веру нашу ратоборец,

За православие борец.

Прости, отец, что за тобою Не можем правильно идти, А враг лукавою рукою Нас сводит с крестного пути. Проси нам силы с ним бороться, С собою нас соедини. Пусть враг над нами не смеется, Его все козни разруши.

Проси венец нам у Владыки И нас достойных сотвори, Хотя грехи наши велики, Но ты прощенья испроси. Прими последнее прощанье, Наш пастырь близкий, дорогой, Прими же наше целованье, И помолись за нас, родной.

г. Минводы

день кончины отца Феодосия 8 августа 1948 г.

Из книги:

АФОН В ИСТОРИЧЕСКОМ И БЫТОВОМ ОТНОШЕНИИ.

РУССКИЕ ОБИТЕЛИ ИВЕРСКОГО МОНАСТЫРЯ

На месте, где расположена обитель, еще ранее IX века жили три инока-безмолвника, подвизавшихся в иноческих трудах. Впоследствии, в середине IX века, на это место пришли три патриарха: Кал лист, Григорий Синаит и Григорий Палама, удалившиеся с занимаемых ими патриарших престолов в уединение.

Им очень понравилось это место, и они решили устроить здесь монастырь. Сколько существовал новоустроенный монастырь — в точности неизвестно, но только впоследствии, во время смут и переворотов на Афоне, он был уничтожен. Скит в средние века также был уничтожен и после него осталось лишь три церкви, одна из которых и есть описывав- мая обитель Положение Пояса Богоматери, и три кельи.

До начала прошлого столетия обитель принадлежала грекам, в начале же 40-х годов перешла в руки русских и с тех пор бессменно остается русским достоянием иноков.

Обитель расположена в пределах Иверского монастыря, в местности Магула. По соседству с ней — келья святого Петра и Онуфрия и Филофеевский монастырь. Обитель устроена на склоне гор и окружена виноградниками и маслинами. С нее открывается вид на восточную часть горы с вершиной, уходящей в синюю даль, и изредка открываемые туманом острова архипелага.

Устроена обитель в форме четырехугольника (по образцу монастыря) с небольшим внутренним двором. Одна из построек недавно уничтожена пожаром.

В главном 2-этажном корпусе наверху -церковь во имя Положения Пояса Богоматери, братские и паломнические помещения, внизу—братские кельи, кухня и трапезная, в боковых постройках различные хозяйственные помещения. В нижнем этаже помещается вторая церковь—во имя св. Александра Невского.

Из святынь обители, помимо частиц св. мощей, находятся две чудотворные иконы Божией Матери Иверской и Казанской очень древнего письма. По обительским преданиям, они сохранились еще со времен существования скита.

До 1901 г. настоятелем обители был иеромонах Иоанникий. проживший на Афоне 45 лет.

За все время иноческих и настоятельских трудов он устроил в разных местах Афона шесть церквей и вновь построил скит св. Василия Великого.

После его смерти ему наследовал, по преемственному праву, его ученик иеромонах Феодосии. Нынешний настоятель, иеромонах Феодосии,— уроженец Пермской губернии. Первый раз он прибыл на Афон более двадцати лет назад, а сейчас живет безвыездно в обители Положение Пояса Богоматери. Здесь же в 1821 г. он принял постриг и в настоящее время настоятельствует.

Обитель Положение Пояса Богоматери имеет в Константинополе свое подворье под названием «Русский странноприимный дом Положения Пояса Богоматери». Оно находится поблизости от Андреевского подворья, невдалеке от пристани и таможни.

Подворье представляет собой большой узкий 5-этажный дом с церковью во имя Положения Пояса Богоматери, наверху— странноприимный дом. Помимо приезжающих паломников, в нем останавливаются также духовные лица, прибывающие по делам своих обителей в Константинополь. Управляется подворье наместником иеромонахом Петром, живущим на Афоне более 18 лет. Обитель расположена от Карей в двух, а от Дафны в трех часах пути по прямой дороге.

Паломники, посещающие обитель, заходят и в нее либо прямо из Карей через гору, либо из Филофеевского монастыря по пути в Карею, где встречают радушный прием.

Братии в обители свыше 20 человек, 5 священнослужителей. В эту обитель и прибыл отрок Феодосии, т.е. Федор (как его звали до пострижения), трехлетним ребенком и отсюда, спустя почти сто лет, он, по Промыслу Божию, вернулся на свою родину, в Россию.

Издание осуществлено по милости Божней

Международным издательским центром

православной литературы

при содействии

АКБ «Первый Инвестиционный» и А/О «Айверт»

Отсканировано

проектом «Православная икона»

www.pravikona.by.ru

pravikona@mail.ru